Прости за любовь
Шрифт:
То, как он смотрит… Это что-то такое, невероятное.
Внизу живота порхают взбудораженные бабочки.
Во рту пересыхает, когда наклоняется ко мне.
— Ты такая красивая, — задевает горячими губами ухо. Целует в висок.
— Помнишь эту песню? — глубоко вдыхаю его запах и зарываюсь пальцами в мягкие кудряшки.
— Да.
— Обманываешь.
— Новогодний дискач. Наш первый медляк.
Значит и правда помнит.
— Знаешь, как я нервничала тогда!
—
— Нельзя было.
— Теперь только мне и можно.
Его губы прижимаются к моим. Двигаются мягко и нежно, но это только поначалу. Уже несколько секунд спустя ураган по имени Марсель Абрамов обрушивается на меня в полную силу.
Так уносит… Забываем о том, что находимся посреди толпы.
Растворяемся в ощущениях. Ярких, глубоких, будоражащих.
Наши тела, измученные затянувшимся предвкушением, едва справляются с тем накалом страсти, которая накатывает жаркими волнами до боли.
Кожа под его пальцами горит.
Каждое прикосновение вызывает бурную реакцию в крови.
Я чувствую его напряжённые мышцы под рубашкой.
Цепляемся глазами, выражая взглядом столько всего. И мои щёки пылают, ведь ясно, что думаем об одном и том же.
— Хочу уже остаться с тобой наедине, — выдыхает обжигающим шёпотом, прижимая мою ладонь к своей груди. — Сбежим?
Его сердце бьётся также неистово, как моё.
— После того, как букет найдёт свою следующую невесту.
— Это скоро?
— Да.
— Отлично.
Мой взор останавливается на паре, танцующей неподалёку.
— Ромасенко рядом с Ритой сам на себя не похож…
Он так осторожен с ней и он так по-особенному ей улыбается.
— Макс влюблён.
— Значит с Викой всё?
— Да, расстались.
Киваю.
Ожидаемо. Нельзя было больше существовать в этом непонятном треугольнике.
— Она плохо себя чувствует, но старается не подать вида.
— Химия — та ещё дрянь.
— Но она ведь выкарабкается, правда?
Такая добрая, светлая девочка. Просто не может быть иначе.
— Конечно.
— Марсель…
— М?
— А расскажи мне о друзьях Яна Игоревича поподробнее, — стараюсь переключить себя и его на нейтральную тему, дабы отвлечься.
— О ком конкретно?
— Обо всех. Паровозовы так и живут в Америке?
— Пока да.
— Тётя Саша — та самая певица, о которой ты говорил, да?
— Ага. Она сейчас в театре выступает на Бродвее, а дядя Илья бизнесом занимается.
— Легальным, надеюсь?
Вспоминается история о его бандитском прошлом.
— Да, легальным.
— А жена твоего крёстного вроде хирург по профессии?
У Абрамовых много родственников.
— Верно.
— А про Ярославу и её мужа расскажи. Безумно красивая женщина. Лицо очень знакомое, хотя я ни разу её не видела.
— Яся Бортич. Очень известная модель. Ты могла видеть её на обложках журналов и в рекламе.
— Точно!
Как я сразу не сообразила.
— У неё капец судьба непростая. Росла в приёмной семье. В подростковом возрасте загремела в колонию.
— Да ты что…
— Не по своей вине.
— А потом?
— Скиталась по Москве. На автомойках работала. Где-то там и пересеклась с компанией Паровоза.
— С мужем она тоже там познакомилась?
— Да. И с первым, и со вторым.
— В смысле?
— Череп, то есть дядя Тоха, дружил с ней раньше, — кивает на сидящего рядом с ней мужчину. — Вообще она была влюблена в его друга Кирилла Дымницкого. Замуж за него вышла в Америке. Сына ему родила.
— Что-то плохое произошло? — предполагаю интуитивно.
— Дядю Кирилла убили, Тат.
Мороз ползёт по коже.
— Антон много лет назад тоже потерял жену. Дочь есть. Сейчас помогает Ясе воспитывать Серёгу. Такая вот история.
— Грустно.
— Зай, — слышу голос матери. — Можно тебя на минутку? Марсель, ты позволишь?
— Конечно.
Нехотя меня отпускает, и я отхожу к маме.
Она, судя по лицу, заметно встревожена.
— Что такое?
Эта тревога стремительно передаётся и мне.
— Там… Твой отец, — сообщает то, чего я уже и не ожидала услышать. — Охрана сказала, он просит, чтобы ты к нему вышла.
С колотящимся сердцем, лавируя между гостями, направляюсь к выходу из ресторана.
Работник службы безопасности открывает дверь, и я оказываюсь на улице.
Жарко. Небо усыпано звёздами. Поют сверчки.
На лестнице, ведущей к парадному входу, курит компания мужчин. Теперь понятно, почему мама пошла следом. Здесь Даня с друзьями.
Торопливо спускаюсь по ступенькам и, быстро перебирая ногами, спешу к зелёной аллее.
Отец стоит у дерева. Всё тот же суровый взгляд. Строгий костюм. Шикарный букет.
— Пап!
Не сдержав своей радости, бросаюсь к нему.
Уцепившись за плечи, крепко обнимаю.
Он обнимает меня в ответ.
Хочется плакать, но я держусь.
— Ты всё-таки пришёл… — мой голос предательски дрожит.
Отступив на шаг, поднимаю взгляд. В глазах мутно. Изображение плывёт.
— Ты знаешь, что я всегда хотел быть рядом со своей дочерью в этот день, — внимательно меня разглядывает. — Но ты не предоставила этой возможности.