Прости

Феоктистова Алина Анатольевна

— Иди ко мне, — попросил он ее и сам поразился тому, как тихо звучит его голос.

Наташа наклонилась к нему.

— Милый, все будет хорошо, — сказала она.

— Поцелуй меня, — прошептал он.

Наташа осторожно дотронулась до его губ. Какие они у нее мягкие и нежные.

— Теперь и правда хорошо, — улыбнулся Игорь.

— Не разговаривай, лежи смирно, тебе вредно напрягаться, — тоже шепотом сказала девушка.

— А целоваться мне не вредно? — В глазах Игоря вспыхнули знакомые ей огоньки. — Я буду молчать, если ты еще поцелуешь меня.

Наташа

успокоилась. С Игорем ничего не случится. Он преодолеет все. Он такой же сильный и мужественный, как и раньше. И он победит болезнь.

— Целоваться тоже вредно, но не тебе, а мне. Если увидит врач, он выгонит меня из больницы, а я хочу быть с тобой, — сообщила Наташа.

— А где сын? С фрау Эльзой? — Глаза Игоря продолжали смеяться.

— Ты знаешь и про фрау Эльзу? — удивилась Наташа.

— Да, и я думаю, что она — хорошая женщина.

— Это ты Игорю скажи. Правда, он тебе на это ответит, что, может быть, женщина она и хорошая, но он в ее помощи не нуждается, потому что — настоящий мужчина.

Страх отступил, на душе стало легче. Она так и сидела бы, ведя с Игорем «семейные» беседы.

— Он заблуждается, как заблуждался и я, — произнес Игорь. — Но об этом мы поговорим потом. Сейчас я не могу. — Губы мужчины побелели, и он снова впал в беспамятство. Но Наташа все равно была уверена, что скоро он поправится. Он ведь сказал, что им нужно поговорить, а он всегда держит слово.

Ханс Йоахим сидел за столом в своем кабинете. В мягком кожаном кресле напротив него расположилась Наташа. Для обоих разговор был тяжелым.

— Дела закончены, и через неделю нужно ехать, Наташа, — говорил господин Шульце.

— Я останусь еще на некоторое время, если, конечно, вы не против, — Наташа не поднимала на него глаз.

— Ты свободный человек, я никогда не ограничивал твоей свободы, — тихо сказал Ханс Йоахим. — Я не из тех, кто запирает любимое существо в золотую клетку.

— Я приеду, но позже, — пообещала Наташа.

— Не нужно сейчас так говорить. Ты сама не веришь в это. Оставайся, разберись в себе. Будешь работать пока здесь. А потом видно будет. — Добрые глаза его были грустны.

— Спасибо, — сказала Наташа.

Она подошла к другу и, обняв, поцеловала его.

— Не надо, Наташа, я ведь тоже человек, — попросил ее Ханс Йоахим. — Если будут проблемы, звони. Я всегда помогу тебе. А теперь оставь меня, пожалуйста, мне нужно работать.

Наташа, сдерживая слезы, вышла из кабинета. Какой он добрый и благородный, ее дорогой господин Шульце! Но что она может поделать с собой, если в больнице лежит человек, одного взгляда которого достаточно, чтобы заколотилось ее сердце. Наташа утешала себя тем, что она вернется к Хансу Йоахиму потом, когда Игорю станет лучше. А сейчас она нужна ему, ведь он попал в больницу из-за нее.

Господин Шульце открыл папку с бумагами, но не мог сосредоточиться. Он понимал, что навсегда потерял любимую женщину. Он ведь заметил, как светятся ее глаза. Как тогда, в начале их знакомства. Если бы она его так любила, как того человека, который способен зажечь ее глаза таким счастьем. Столько лет они были вместе,

но в ее глазах никогда не было такого света. Ей было хорошо с ним, но он никогда не дарил ей счастья. Отчего так получилось? Кто знает? Наверное, Наташа ни на минуту не переставала любить другого. Он не увидится с ней до отъезда. Чтобы не влиять на ее решение. Пусть она не чувствует своей вины перед ним. Он-то был счастлив все шесть лет, оттого что она была рядом. И хотя бы за это он должен быть благодарен ей. Но все равно ему очень больно. Больно и обидно. Шульце долго еще сидел, не принимаясь за работу, не мог успокоиться и размышлял о проведенных вместе с Наташей годах и о своей предстоящей жизни без нее.

Игорь поправлялся очень быстро. Врачи уже разрешали ему вставать и уверяли, что хромота пройдет через какое-то время. А пока Игорь ходил, опираясь на палку.

Наташа была бы счастлива, если бы не понимала, что скоро им придется расстаться. Как только его выпишут из больницы, она уедет в Бонн, чтобы не быть ему в тягость.

— Мы должны поговорить с тобой, — сказал ей Игорь, когда они сидели вдвоем на скамеечке в больничном парке.

Наташа смеялась, глядя на любимого. Он нравился ей и в строгом костюме, и в спортивной одежде, и вот сейчас в больничном халате и в полосатых больничных брюках.

К ним подбежал сын.

— Ты похож на пирата. — Он забрался к отцу на колени и разглядывал еще не зажившую ссадину на щеке.

— Иди, поиграй, нам с мамой нужно о многом поговорить, — попросил Игорь.

Малыш убежал. Но Игорь молчал, глядя себе под ноги.

— Я слушаю тебя, — напомнила Наташа.

— Прости меня, — сказал он, поднимая на нее глаза.

В них было столько боли, что у Наташи перехватило дыхание.

Он опять замолчал.

— Ты ведь хотел поговорить, — сказала Наташа с дрожью в голосе.

— Я все сказал, — Игорь снова посмотрел на нее, но на этот раз его лицо было так же невозмутимо, как всегда.

— Я простила тебя уже очень давно, вернее, я никогда и не сердилась на тебя, — заглянув в свое сердце, произнесла Наташа.

— На меня даже нельзя сердиться? — с непонятной Наташе горечью проговорил Игорь.

— Скоро я уезжаю, — сказала Наташа. — Как только тебя выпишут, я сразу уеду.

«Только бы он предложил мне остаться с ним!» — подумала она.

— Это самое лучшее, что мы могли бы придумать, — ответил ей Игорь.

Наташа сжала пальцы рук так сильно, что они побелели. Значит, он хочет расстаться. Она опять ошиблась, теперь приняв за любовь радость человека, возвращавшегося к жизни. Что ж, она уедет. Конечно, для сына это будет тяжелый удар. Он успел полюбить Игоря, даже не подозревая, что тот его отец. Интересно, чем смог этот мужчина так сильно и за столь короткий срок привязать к себе мальчика? Ей все еще неизвестно, как смогли они познакомиться. Малыш уверяет, что случайно, но это не может быть случайностью. За этим кроется какая-то тайна. Когда она начинает расспрашивать обо всем своего любимого, он лишь отшучивается, а в глазах его появляется такая тоска, что настаивать она не решается.