Прости
Шрифт:
Они шли по длинному светлому коридору, который из-за зеркала, висящего в его конце, казался еще длиннее.
— Это мой рабочий кабинет, это моя спальня, это гостиная, — объяснял Игорь.
— А где же комната ваших родителей? — поинтересовалась Наташа.
— У них своя квартира.
— Как, вы здесь один? — не сдержалась она от удивления.
— Вы имеете в виду излишек места? Да, я частенько засыпаю в кабинете, а работаю в спальне, но когда-нибудь обзаведусь семьей, и постепенно это гнездышно окажется тесным. Впрочем, к тому времени я приобрету
Эти слова смутили Наташу.
— Что с вами? Неужели вы уже хотите быть моей женой? — спросил Игорь, и в его глазах опять запрыгали бесенята.
— Нет, не хочу, — взглянув на него, ответила Наташа.
— Ну и слава Богу, что не хотите. Я не из тех, кто женится, не сделав карьеры. А то, что вы видели на вечере, это только начало. Чтобы добиться известности, а тем более остаться в памяти людей, нужно много работать. Семья сейчас только обременила бы меня, — объяснил Игорь и пригласил девушку в гостиную.
— Присаживайтесь, Наташа, — сказал он, — а я попробую организовать легкий праздничный ужин.
Гостья с восхищением оглядывала комнату. Гладкая поверхность ореховой стенки приятно сочеталась с синим велюром мягкой мебели. Голубые обои с сиреневыми узорами, тяжелые бархатные шторы с фиолетовым отливом создавали ощущение уюта. Одну из стен полностью занимали картины. За стеклом на полках шкафа стояли небольшие изящные скульптуры. Они, как и картины, показались девушке необычными.
— Какие странные картины, — сказала она.
— Они вовсе не странные, — ответил Игорь. — Это новое искусство, слугой которого я являюсь. Вы, наверное, слышали об авангарде?
Наташа поспешила перевести разговор на другую тему.
— У вас очень красиво.
— Да, я люблю, чтобы меня окружала красота. Люди, которые не хотят создавать вокруг себя атмосферу изящества, обедняют свою жизнь. Вместо того, чтобы наслаждаться красотой, они живут среди серости и обыденности, — говорил Игорь. — Я не такой, и вы должны этому радоваться, потому что если бы я предпочитал обыденность, я бы не смог по достоинству оценить вас.
В голосе парня послышались Наташе нотки неподдельного восхищения, и она внимательно посмотрела на него, но по его лицу, как всегда, мало что можно было определить. Оно оставалось спокойным, только карие глаза ласково улыбались ей.
— Садитесь, Наташа, наслаждайтесь красотой, пока это возможно. Посмотрите, сколько красивых предметов вас сейчас окружает. Радуйтесь им, пока я буду на кухне. Когда я вернусь, постараюсь их вам заменить.
Девушка села в одно из кресел и задумалась, положив голову на мягкую спинку. Все, что происходило с ней, казалось сном, чудесным сном, и ей не хотелось просыпаться.
За окном становилось темнее. Полумрак окутывал комнату, придавая ей некоторую таинственность. Предметы теряли четкие очертания, смягчались, и ощущение нереальности все сильнее и сильнее охватывало Наташу.
Где-то далеко продолжалась земная жизнь, напоминавшая о себе слабыми звуками улицы: криками детей, визгом автомобильных тормозов,
— Думаете обо мне? — раздался знакомый насмешливый голос, показавшийся девушке настолько родным, что у нее перехватило дыхание.
Игорь выкатил из кухни сервировочный столик. Бутерброды с красной икрой и несколько сандвичей лежали среди зелени на восьмиугольных фарфоровых тарелочках. Ваза была наполнена фруктами.
— Что будете пить, Наташа? — спросил Игорь, открывая дверцу бара.
Гостья поразилась разнообразию напитков, стоящих на зеркальной полке.
— Я не пью, — сказала она.
— Мы не будем напиваться. А немного расслабиться не помешает ни мне, ни вам. Мне — чтобы немного отдохнуть, а вам — чтобы преодолеть скованность.
Наташа вдруг почувствовала такое доверие к Игорю, что все только что сказанное им показалось ей правильным. Он налил в рюмки коньяка и сел в кресло напротив девушки.
— Выпьем за красоту, — предложил он, приподнимая рюмку. — Не бойтесь, Наташа, пейте. Это хороший коньяк, у меня плохого не бывает. А хороший коньяк полезен для здоровья, если его пить в умеренных дозах.
Наташа отпила немного, и скоро приятное тепло разлилось по ее телу.
На улице совсем стемнело, и Игорь задернул штору, как бы окончательно отрезав девушку от прежней жизни. Он повернул выключатель, и матовый шар на длинном шнуре, свисающий над столиком, мягко засветился. Заиграла музыка, и хрипловатый голос французского шансонье запел о любви. Наташа не знала французского языка, но настроение, с которым пел артист свою песню, соответствовало ее чувствам, и невозможно было ошибиться: конечно же, он пел о любви.
Наташа смотрела на Игоря, он смотрел на нее. Оба молчали. В глазах парня не было насмешки. В них было что-то такое, чего Наташа пока не могла понять. Может быть, любовь? Она вдруг испытала странное волнение. Предчувствие необычайного, томившее ее с минуты их знакомства, усиливалось.
— Иди ко мне, — властно сказал Игорь, но в его голосе девушка уловила то же волнение, которое охватило ее.
Она молча повиновалась. Как во сне, а ведь это и был сон, так ей казалось. Прикосновение его рук вызвало в душе сладкий трепет, как и в первый раз, у реки. Наташа вдруг вспомнила, что тогда он предсказал ее теперешнее отношение к нему. Она попыталась высвободиться из желанных объятий Игоря. «Неужели у меня совсем нет гордости?» — думала она. Справиться с его сильными руками было трудно. Он все ближе привлекал ее к себе.