Простить неверную
Шрифт:
– Может быть. А может быть и нет.
В словах Глеба был резон, как бы я ни хотел этого признавать. Да и рекламный бюджет не резиновый. Но если хоть один придёт и купит, флаеры окупятся разом. Я покосился на Глеба: сидит, снова лыбится, словно мысли мои читает.
– Обсудим?
От ответа отвлёк телефон. Покосившись на экран, я пересёкся с Глебом взглядом, и тот понятливо замолчал. К окну заинтересованно отвернулся. Боровицкий звонил
– Виктор Маркович, Боровицкий. По нашему делу: вы не могли бы заехать в офис к пяти?
Я покосился на часы: половина второго.
– Надеюсь, новости хорошие, – вырвалось невольно. Разнервничался, представив, что могу совсем скоро с Дианой встретиться.
– Для вас да. При встрече расскажу.
– Буду к пяти. До свидания, Аркадий Борисович.
Только телефон отложил, во внимательный взгляд упёрся. Глеб смотрел, склонив голову набок, словно ждал, что я сейчас возьму и выложу, с кем говорил и о чём.
– Это личное, – отрезал, пресекая любые вопросы.
– Аркадий Борисович? – задумчиво сказал Глеб. – Постой, не Боровицкий ли? Вить, ты что, до сих пор не развёлся?
– А то ты не знаешь, – холодно ответил я. Хорошо же общались, нахрена опять лезть с прошлым? Только в работе я мог забыть, что именно Глеб сделал. С кем. И на тебе, опять под дых точным ударом.
– Я не видел Диану с того дня, – неожиданно признался Глеб, отворачиваясь. На этот раз просто потому, что не хотел смотреть в глаза – отчётливо понял я.
– Ты хотел сказать: с ночи, – не смог удержаться от сарказма. Рад был бы забыть, но она впилась в подкорку, в мельчайших деталях. Даже цвет трусов Глеба отчётливо запомнил.
– Прости. – Глеб опустил голову. – Если ты когда-нибудь позволишь объяснить…
– Этому нет объяснения. И никогда не будет. Лучшие друзья не вонзают нож в спину.
– Лучшие друзья не… – он осёкся – у меня снова зазвонил телефон. На этот раз учительница. Тревога стиснула, перехватило дыхание: что-то с Настей? Невнятный лепет на другом конце сделал только хуже – если бы это была обычная шишка, Виктория Максимовна не мямлила бы, а сейчас голос буквально дрожал от страха. Договаривал я, уже поднявшись и срывая пиджак с кресла.
– Ты куда? – не удержался Глеб, за что заслужил раздражённый взгляд. – Что-то серьёзное?
– Для тебя – нет, – ответил, мигом забыв и о нём, и о наших проблемах. Пока по городу мчался (хотя больше в пробках стоял), успел придумать сотню
Огромные глаза Виктории сделали только хуже. От волнения можно начать сходить с ума, это я знал. Каждая болячка Настина приводила в состояние неконтролируемого ужаса и желания забрать её себе.
– Где она? – спросил, вместо приветствия. То, что Виктория вышла встречать перед школой, практически довело до сердечного приступа. Аритмия точно обеспечена.
– Всё в порядке, Виктор, не волнуйтесь, – заговорила она, а у самой голос дрожит, и руки ходуном ходят. Поспешила к дверям, рассказывая на ходу: – У нас есть один мальчик, Платон… Не скажу, что у него сложный характер, просто… Он разозлился на Настю и бросил в неё книгу.
– Книгу? – переспросил я тупо, останавливаясь посреди коридора. – То есть, у неё на самом деле просто шишка, ничего серьёзного?
– Нет. На самом деле просто шишка, – заверила Виктория, глядя настороженно. Боялась, наверное, что я кричать начну, а у меня от облегчения язык к нёбу прирос, и ноги ослабели. До кабинета мы дошли молча. Первым делом увидел Настю, бросился к ней, на колени опустился.
– Ты как, мышь? Очень больно?
Лоб был помазан йодом, небольшая ссадина поверх шишки, но больше никаких травм не наблюдалось.
– Ничего, скоро пройдёт, – ответила Настя, счастливо улыбаясь. – Спасибо, что приехал так быстро.
– Только не бери в привычку так меня от работы дёргать, – сказал, улыбнувшись в ответ. Хотел привычно лбом боднуть, опомнился и мягко погладил по щеке.
– Ладно, раз уж у меня появилось время, давай до прихода Софьи Львовны мороженого поедим.
– Лучше пиццу.
– Пусть будет пицца.
Мы взялись за руки, собираясь уходить, когда Виктория удивлённо спросила:
– Вы разве не хотите поговорить с мамой Платона? Она вот-вот приедет.
– А надо? – общение с истеричными мамашами в планы не входило. Да, парень у неё, наверное, тот ещё, но это не меня – её должно касаться. Конечно, приятного в том, что случилось, мало, но, вспоминая свои школьные годы, я подумал, что книгой по голове не самое страшное, что может случиться. Только сейчас заметил надувшегося мальчишку, сидевшего в другом конце класса. На меня он смотрел настороженно, наверняка ждал хорошей взбучки.
Конец ознакомительного фрагмента.