Надо следить за своим лицом,чтоб никто не застал врасплох,чтоб не понял никто, как плох,чтоб никто не узнал о том.Стыдно с таким лицом весной.Грешно, когда небеса сини,белые ночи стоят стеной —белые ночи, черные дни.Скошенное – виноват!Мрачное – не уследил!Я бы другое взял напрокат,я не снимая его б носил,я никогда не смотрел бы вниз,скинул бы переживаний груз.Вы оптимисты? И я оптимист.Вы веселитесь? И я веселюсь.
«Живем, мужаем…»
Живем,
мужаем.Всегда при деле.Сооружаемсебе пределы.Тут можно смело,а там – нельзя.Меж тех пределовживем, ползя.Свод правил этихусвоен всеми.Что делать – дети.Что делать – семьи.Удел обыден.А между делпоследний виденуже предел.
«Городской я. Московский и псковский…»
Городской я. Московский и псковский.Ленинградский. Росток площадей,переулков, парадных и скользкихтротуарных осенних дождей.Здесь глухи и стозевны квартиры.Здесь соседи воюют с судьбой.В небесах просверлившие дыры,телемачты довольны собой.Здесь и беды мои, и просветыв бедах. Правда, просветы редки.Здесь киоски, афиши, газеты,здесь рука протянулась реки,где купаться нельзя…Мирозданьянеземное сиянье и вихрьтак далеко! Я скоро устану,я плутаю в дворах проходных.А в горах, под привычной звездою,с мирозданьем един, до утра,терпелив, безмятежен, спокоен,греет руки пастух у костра.
«Как безупречна гибель в блеске сцены!..»
Олегу Ефремову
Как безупречна гибель в блеске сцены!Порок кляня. И шпагою звеня.Но в жизнисмерть постигли перемены.Сначала речь покинула меня.Порок бушует, как, едрена мать,и прежде бесновался в мире этом.А я замолк. Не пользуюсь моментом,хотя по роли требуется мат.Стою без слов. Не досказав. Немой.Не уползти, не скрыться за кулисы.Текст расхватали подставные лица,Хотя, признаться, не ахти какой.А правда ныне смело вопиети требует снести и переставить,и срочно непонятное исправить.Разверст ее кровоточащий рот.И вот – вперед. Ликуя и трубя.Такое время, полоса такая.Забыл слова. Смолкаю. Отвыкаю.Сначала отвыкаю от себя.
80-е годы
«Отныне ставлю вас в известность…»…
Отныне ставлю вас в известность,что без отсрочки, проволочкия выбыл из игры нечестной.На этом я поставил точку.Забыл отныне своды правил,условий и другой муры.На этом точку я поставили вышел с Богом из игры.Кто хочет – салит, ловит, тащит,кто хочет – бьется в стенку лбом.Отныне скромный и молчащий,поставил точку я на том.
«Не могу напиться с неприятными людьми…»
Не могу напиться с неприятными людьми.Сколько ни пью – не напиваюсь.Они уже напились, а я – никак.И только понимаю их еще лучше.И чем больше понимаю – тем противней.Никогда не пейте с неприятными людьми!
«Это,
что ли, жизнь кончается?..»
Это, что ли, жизнь кончается?Пять. Четыре. Три…Под ногой доска качаетсяи конец игры?Это значит – притомились?До свиданья всем?Но со счета где-то сбились.Десять! Восемь! Семь!Сроки снова отменяются.Это мне за что?..Правилам не подчиняются.Триста! Двести! Сто!
«А есть собаки…»
А есть собаки.Они не умеют читать,ничего не читали, ни одной строчки!Ни разу по этому поводуу них не колотилось сердце,не подступал комок к горлу,они ни разу не хохотали,не перечитывали вслух своим знакомым.А есть коровы,только и знают, что жуют свою жвачку,ничего не делают своими руками.Не смогли бы, даже если бы захотели!Пустяковый подарочек теленку —и то не в силах.Не говоря уже о работе ума:что-нибудь сочинить,сделать мало-мальски серьезное открытиена пользу таким же коровам, как они,и взволноваться этим, и вскричать:«Черт побери!»Ничего для них не существует.Да что там, есть улитки!Им за всю свою жизньсуждено увидеть метр земли максимум…Просто видеть!Просто смотреть, что происходит,когда совсем, совсем кончилась война.Нет, если бы мне разрешили одно только это —я бы и тогда сказал: стыдно быть несчастливым.И каждый раз, когда я несчастлив,я твержу себе это:стыдно быть несчастливым!
1946
«Маленькие мысли…»
Маленькие мысли,оставьте меня!Да что это такое,сгиньте, брысь!Да я и не думаю об этом!Я думаю вон о той женщине,которая пошла через дорогу.Какое счастье, что такиесуществуют на свете…Что, опять?Да я с ума сошел!Да я и не думаю об этом!Я думаю о море весной,о грохочущем, светло-зеленом…Сгиньте, брысь!
Старые фотографии
В прошлое уходят города.Переулками струятся годы,словно зеленеющие водытихо пропускают невода.Белые дворянские дома,желтые торговые лабазы,местные и царские указы,Шеллера-Михайлова тома.Тридцать гимназисток-выпускницпроцветают на музейном фото.Браки, роды, длинные заботы,списки богаделен и больниц.В прошлое ушли ночные спорыдревней дооктябрьской поры.Одиноки серые заборы,хмуры крыши и грустны дворы.
В Сан-Хосе
У девушки на майке «хай».То есть «привет». А на спине —«бай», что по-нашему «прощай».Прошла, на миг став другом мне.A в супермаркете раскрыты«зонты для пенья под дождем».забыты вдруг заботы быта,и не страшит небесный гром.Самоучитель по улыбкамнам надобен, страна моя.Пособие, как в мире зыбкомсразиться с грустью бытия.