PRосто быть богом: ВВП
Шрифт:
Закрыв за санэпидестанцией дверь, Вован в полном молчании прошествовал на кухню.
Только торжественно вывалив содержимое сковороды в помойку, он сказал:
— Ну что, поужинали?
— Надо было коту отдать, — проворчала Надежда.
— А он что — дурак? Не–ет, Чубайс — не дурак. Когда это у нас Чубайс консервы жрал?
Вован вывалил остатки жира из злополучной банки в миску коту. Чубайс понюхал и обиженно отвернулся.
— А, что я говорил! Не жрёт, ах ты, мой чубчик… Ну, мать, порежь колбаски и пошли пиво пить. Мой Сухов фуфла не гонит!
— Подумаешь, «мой Сухов», «мой Сухов»! — вскинулась Надежда. —
— Декабристка, блин, — фыркнул Вова. — Да говорят, твой Жарский давно в Англию сбежал, к Абрамовичу.
— Не, Вов, ты прикинь: университет будет, Петька учиться пойдёт… — талдычила своё Надежда, не слыша мужа. — Надо сегодня послушать, по радио передавали, в четыре она выступать будет.
Надежда мечтательно резала колбасу, не заметив, что муж уже вернулся в комнату. Типа проверить, а пиво–то — кондиция? Впрочем, пиво в России просроченным не бывает. Это Вован знал наверняка. Оно просто не успевает просрочиться!
…Медсестра вышла из подъезда, села в поджидавшую её машину. Лишь когда отъехали, она сняла белый колпак и очки.
— Уф, запарилась, — пожаловалась водителю Вика — а медсестрой Лисицкой была именно она, — давай теперь на левый берег. Потом ещё пятиэтажки и — всё на сегодня.
Конечно, она не могла обойти весь город. Но этого и не требовалось. Негативная информация распространяется моментально, и усваивается гораздо быстрее, чем позитивная. Поэтому грамотное, точечное вбрасывание темы о просроченной тушёнке уже к завтрашнему вечеру поможет отвернуться от Васи — Царя многим. Даже из самых преданных сторонников.
Срочное донесение Степанову доставили с нарочным. Ознакомившись с ним до конца, он испытал очень двойственные чувства. Более того — Степанов–следователь и Степанов–человек оказались вдруг не естественными союзниками, а неожиданными противниками. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Потеря чёткой самоидентификации — род психического недомогания, всё чаще поражающего современных индивидуумов. О подобном феномене Степанов не раз читал в специальной литературе, а вот в собственной жизненной практике сталкивался едва ли не впервые. Строгая советская психиатрия это квалифицировала как «психоз раздвоения личности». В нынешние же либеральные времена при эпидемическом характере распространения подобное «пограничное состояние» и вовсе не считалось болезнью. Но Степанову оттого не было легче.
Суконным языком протокола в донесении сообщалось:
«Силами круглосуточных постов наблюдения, выставленных из курсантов Высшей школы милиции, объект был обнаружен при выходе из подъезда N4 дома по адресу ул. Академика Волгина, дом14, корп.2. Объект был задержан и препровождён в ОВД «Коньково», где и был допрошен представителем межрайонной прокуратуры Зыкиным О. В.
Объект предъявил документы (паспорт гражданина РФ) на имя Белоголовцева Сергея Викторовича, 1967 года рождения. В ходе проверки было установлено, что документы являются подлинными. Был подтверждён и тот факт, что задержанный является именно Белоголовцевым С. В., а не скрывающимся под его именем Жарским Г. П. Наши сотрудники были введены в заблуждение невероятным внешним сходством Белоговоловцева С. В. и Жарского
В то же время благодаря вашему запросу удалось задержать злостного неплательщика кредитов, которым и является Белоголовцев С. В. О розыске его уже поступили в соответствующие органы запросы от Сбербанка, Банка Москвы, банка «Русский стандарт» и других кредитных учреждений.
Непосредственные поиски объекта будут продолжены».
Никого они не найдут, — уверенно заключил Степанов. Если Жарский на самом деле сбежал, то он давно где–нибудь в Лондоне. На всякий случай надо направить запрос во все крупнейшие аукционные дома и, прежде всего, в «Сотбис». Может, эта тонкая ниточка куда–нибудь и приведёт.
На самом же деле Степанову совсем не хотелось уже обнаружить Жарского. Во всяком случае, живым и здоровым, хотя — если тот таки не утонул — это и было его прямой профессиональной обязанностью. И собственное настроение ему, ясное дело, совсем не нравилось.
А виновата в этом была исключительно Ольга. Источник того самого психического недомогания и призрачной надежды.
Тёща Николая Николаевича с самого утра была просто ангелом. Чуяла кошка, чьё мясо съела! А ты не иди против зятя!
Баррикады, понимаешь ли, брать собралась! Николай Николаевич высказал ей всё ещё там, на берегу, когда Виктор Сухов раздавал бесплатное пиво. Вот Сухов — человек! И ведь дело вовсе не в этом бесплатном пиве. Разве Николай Николаевич не может сам себя угостить, когда захочется? Да и друзьям не пожалеет.
Дело — в уважении к людям. Ведь ясно было, что Сухов просто хотел устроить людям праздник. Не то что Вася — Царь. Его сторонники — это прямо какая–то тоталитарная секта. Вон по телевизору всё время показывают, как они людей охмуряют. А те потом с ума сходят и всё своё несут своим божкам. Вот Вася — Царь — типичный такой божок. И там, у фонтана, он просто зомбировал жителей. Среди зомбированных оказалась и тёща. Кто бы сомневался!
Зато сейчас тёща, кажется, вполне пришла в себя. Нажарила блинов, чего давно не делала, и даже принесла из своей комнаты собственную банку клубничного варенья: ешь, зятёк, на здоровье.
За Васю — Царя тёща уже точно голосовать не собиралась. Правда, заново ещё не выбрала за кого будет: за Сухова или за Ольгу Жарскую. Но это, как надеялся Николай Николаевич, было уже делом времени. Со Светкой, женой, они ещё проведут последний и решительный этап воспитательной работы, и тёща проголосует как надо. За настоящего мужика.
Сухов и только Сухов наведёт в городе настоящий порядок, без глупостей и с уважением к рабочему классу. В чём именно будет выражаться это самое уважение, Николай Николаевич определить бы не смог, но всё равно испытывал законную и глубокую гордость. За то, что сделал правильный выбор.
Сегодня он был во вторую смену. И это тоже поднимало настроение. В его «десятке» что–то последнее время барахлило зажигание. Сосед по гаражу Серёга, электрослесарь с авиационного завода, обещал посмотреть. Вчера с вечера Николай Николаевич даже не стал загонять машину в гараж и занёс ключи от неё Серёге, жившему в пятиэтажке напротив. Тот каждое утро, ещё до первых петухов, любил повозиться со своей «ауди-100», не слишком новой, но приведённой им в идеальное практически состояние.