Просто бывшие
Шрифт:
Поддавшись порыву, подхожу и обнимаю подругу. Глупо говорить, что всё будет хорошо. Но я могу просто быть рядом. Ира утыкается мне лбом в плечо и тихо признается:
— Когда она в первый раз заговорила о том, что ей необходим гроб, я, клянусь, прорыдала полдня. Это дико просто!.. Не поверила ей, но мама уперлась. Надо, и всё тут. Поначалу мне было жутко. Кто в здравом уме попрется сюда без необходимости. Это же неправильно… приходить вот так… Самой себе выбирать последнее пристанище. Бррр. Меня колотило тогда в ознобе, а мама
— Она, знаешь, что сделала? Походила, посмотрела… Вот также, как ты, всё потрогала. А потом попросила гроб «примерить». Я прям там в осадок выпала. А этим, продажникам, хоть бы хны. Даже бровью не повели. Помогли забраться, крышечку заботливо придержали. Мама полежала там, поворочалась, поохала… и вышла в ремиссию на год! А ей вообще даже полгода не давали. Не знаю, как моя мать связала одно с другим. Но теперь всякий раз после курса химии мы едем за очередной «примеркой». Слышала, про эффект плацебо? Так вот, у нас оно такое… — Обводит руками зал, полный разноплановых гробов и прочей похоронной атрибутики.
— Не хуже, чем у других. Расслабься. Если ей это действительно помогает… — Похлопываю подругу по руке, сама же от всей души желая долгих-долгих лет жизни ее маме.
Иру зовут в соседний зал, и я, оставшись одна, решаю выйти на свежий воздух. В паре шагов жирная черная ворона пьет из лужи.
Как бы я не злилась на собственную мать, как бы она в моменте меня не бесила, она навсегда останется для меня самым родным человеком на свете. Не могу представить, что ее нет…
Птица, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, внимательно следит за моим внутренним монологом.
«Да что б ты понимала, крылатая!» — обращаюсь к ней мысленно.
Именно в такие моменты острее всего чувствуешь уязвимость перед неотвратимостью судьбы. А еще отчетливо понимаешь, как скоротечна жизнь. И надо ее жить, а не копаться в ошибках прошлого, лелея замшелые обиды. Прямо сейчас нужно жить жизнь!
Поддавшись этому настрою, пишу маме короткое, но такое важное послание: «Я тебя люблю».
А в ответ получаю: «Ты что-то опять натворила?»
Тонкой иголочкой скребет по сердцу обида, что мой порыв не оценили, но я тут же беру себя в руки. Моя мама никогда не была ласковой и щедрой на проявление чувств.
«В конце концов, это не делает ее плохой», — соглашаюсь сама с собой и пишу в ответ: «Нет, всё хорошо».
Следом прилетает: «Я надеюсь, ты не забыла, что сегодня ждем тебя в гости? Папа колдует над кроликом. Брусничке тоже самые вкусные кусочки отложили».
Задумчиво смотрю, а потом, кратко отбив: «Я помню, мам. Буду к двум», сворачиваю диалог.
Мне вдруг отчаянно хочется написать Миру. Сказать эти простые три слова. Но что-то сдерживает… возможно страх, что в ответ я, как и от мамы, не услышу того, о чем так мечтаю? Глупо это всё…
Мою грустную улыбку замечает
— Уму не постижимо. Этот… с позволения сказать, юноша… он решил, будто я буду сейчас покупать себе гроб! Неслыханная наглость, — распаляется она.
— Мам, ну мы же не за хлебом зашли. У него работа такая.
— Но хамить… спрашивать у меня, когда планируется погребение, это просто… просто возмутительно! Идиот какой-то!
Ворона согласно каркает, соглашаясь с этим заявлением.
16.1
Дома подозрительно тихо. Заглянув в гостевую, убеждаюсь, что мое синеволосое диво уснуло.
Вчера до поздней ночи мы смотрели мультфильмы. Похоже, сестра настолько вдохновилась героиней Головоломки, что с легкостью сменила цвет волос с фиолетового на синий.
Хотя, с ее-то темпераментом, Яне подошел бы красный. То, как лихо сестра разрулила проблемы, связанные с отменой свадьбы, достойно восхищения…
«Я никому ничего не должна объяснять», — заявила она, добавляя в рассылку очередного родственника.
… и зависти.
Я бы уже сто раз перетряслась от мысли, кто и что обо мне подумает, поступи я точно также.
Янка же заблочила бывшего жениха со всем его семейством, прекрасно осведомлённым о наличии, как минимум, одной любовницы, вернула деньги за брони, взяла сама у себя отпуск… и перебралась на мой диван.
И вот теперь в моем приюте усталых путников прибыло.
На соседней подушке замечаю двух закадычных врагов. Боря, приоткрыв один глаз, следит за мной, пока я устраняю следы вчерашних ночных посиделок. На кухню моя усатая нянька пробирается следом за мной. Конечно, пока рыжее зло дремлет, надо спокойно похрустеть кормом.
На столе вибрирует телефон. Поспешно вытираю руки полотенцем. Мне кажется, я знаю, кто мне пишет.
Соболев: «Привет».
И мне почему-то так тепло становится от одного простого слова. И вдруг коробит от того, как я записала Мира в своем телефоне. Безлико…
Меня имя контакта на «Мир», а потом, закусив губу, добавляю «Мой».
Мой Мир: «Юль?»
Ой, увлеклась. Быстро печатаю: «Прости, была занята. И привет».
Мой Мир: «И чем же ты таким важным была занята?»
Чип: «Не поверишь, но ездила в ритуальное агентство».
Мой Мир: «Отчего же не поверю? Разукрашенная тачка со вчерашнего дня во всех пабликах засветилась. Неужели Горячева теперь добралась до Пашки, и вы по-тихому решили прикопать бедолагу?»
Чип: «А ты на его стороне что ли? Ну держись тогда, сострадалец! И до тебя доберемся».
Чип: «И с чего это вдруг «по-тихому»? Сейчас закажем ему оркестр, пригласим стриптизерш…»
Мой Мир: «Воу, воу, полегче! При таком раскладе я тоже не прочь умереть от твоих нежных рук. Закажешь мне блондиночек?»