Просто Чудо

Роземанн Марина

– Нет, ты уж погоди, Дусь, не перебивай, послушай! – заторопился, заволновался Сан Саныч, – Гибели как древлян, так и многих других несчастных исторических народов и личностей мы с помощью этой машины сможем запросто избежать. Честно! Я всё проверил! Все формулы сходятся! Все до одной! Говорю я вам: это дело выгорит! Точно выгорит! Не может не выгореть!…

Он набрал в грудь побольше теплого, наполненным комарами и запахом жидкости против комаров воздуха, и дальше заговорил, покашливая от волнения. Во всех подробностях рассказал он о Новейшей, Крутейшей «Машине Времени» и об умопомрачительном

ее всемирно-историческом потенциале. Всего-то надо будет, клялся он, только крутануть рычажком, раз, другой, на нужную эпоху механизм настроить и… И туда к ним, в самый-самый канун не в ту, не в лучшую сторону двинувшегося прошлого направить. В вот-вот было готовый свершиться губительный исторический процесс вмешаться, с разумных, по большей части – гуманистических позиций современности его, процесс этот, там еще, на месте действия, перекомпоновать и подкорректировать, и… И… И пожалуйста! Бескровный, безбедный ход человеческой истории обеспечен.

Для начала, предложил Ходиков, князя Игоря следует сразу же убрать с исторической сцены вон. Раз и навсегда послать его к чёртовой матери. Стереть, стоптать, изничтожить, чтобы другим его нахрапистый пример перенимать неповадно было. Им одним поступиться – ради спасения тысячи других невинных жизней. И избавиться от него следует вовремя, то есть еще до того, как он вдруг заметит, что подвластный ему народ – прижимист, не готов своим урожаем с ним по-хорошему поделиться. И древляне тогда все сохранятся, да и сам князь Игорь славу добрую по себе оставит, героя, хранящего свой народ, а не поганого киевского смертоубивца.

Самым благоприятным моментом для проведения этой операции Сан Санычу виделась ранняя осень всё того того же 945-го года, точнее, самый канун кампании по сбору ежегодной дани. Пусть князь Игорь к древлянам еще не пришел. Пусть он еще в пути, со своею верной дружиной. Об Ольге своей мило мечтая, запах русской земли и турецких гвоздик сквозь себя пропускает, наборную кольчугу изнутри электризует. Пусть он пока налегке – широтой и сочным простором вокруг пленяется. Под кротко в небе лежащими облачками.

Устранить князя следует именно в этот момент. Пока он в хорошем настроении, не зол, и на утаенные подати не жадный. Пусть с улыбкой на устах со споткнувшегося коня рухнет, и тут же сам, лично себе шею пусть свернет, без какой-либо экономической подоплеки. Ну, замечтался воин, в седле не удержался – с кем не бывает. Судьба такая ему досталась, негероическая. Тогда ни древлян, ни кривичей, ни полян, вообще – никого из подвластных ему славян в его гибели никто винить станет. И светлой княгине Ольге свое кровожадное вдовье зло ни на ком выводить не придется. Братоубийственная разборка не состоится, потухнет в одночасье, не успев даже и вспыхнуть. При отсутствии искры – какое уж тут пламя?

– Я тут всё-всё подсчитал! – волновался Сан Саныч, водя пальцем по нагроможденным на бумаге цифрам, – За одну только искоростеньскую операцию мы не только витязей из княжеской славной дружины, но и порядка трёх с половиной сотен древлянских семей от верной гибели убережем, и это – не считая, ни в чем не повинных славянских домашних животных – коров их, коз, гусей, кур, уток. А уж голубей-то, голубей

сколько мы для будущего сохраним! Это же если все спасенное потомство людей и животных посчитать – грандиозная цифра получится. Без пяти минут – космическая. Факт. И всё благодаря князя Игоря заблаговременно и без лишнего шуму организованной гибели, закамуфлированной под бытовой несчастный случай.

А что до конкретной формы такого спасительного исхода – форм этих на сегодняшний день нам тоже не занимать. Их масса. Все эти века наука ведь в этом вопросе отнюдь не сидела сложа руки. Разработала, апробировала и с успехом внедрила в жизнь великое множество самых разных методов по взыванию внезапных из этой жизни уходов. Чистых, так сказать, кончин, к которым в плане соблюдения законности не придерешься. Как славных, величественно оригинальных, так и простеньких, неброско-тихих. В арсенале современного ноу-хау имеются гибели на любой, даже самый притязательный вкус. От внезапных мудрёных болезней до обезоруживающе ясных губительных недоразумений. Выбирай любую смерть.

При слове «смерть» Дуся поёжилась, подняла руки над тазиком, посмотрела на капающую с пальцев малиновую, цвета крови воду.

– А исполнители, они всегда найдутся, – продолжал Ходиков, – Тут, главное, на гонорары им не скупиться. А то с неквалифицированными халтурщиками таких дров нарубить можно: история, со всеми ее войнами и разрухами нам потом еще детской сказкой покажется…

– А я эту сказку не знаю! – вставила свое детское слово и внучка Олечка, – Ты ее, деда, мне еще не рассказывал! Расскажешь?

– Не расскажу! – сказал Ходиков, как отрезал, – Она нам больше не нужна, эта сказка! Равно как и наша кровожадная, не знающая пощады история! Мы при помощи «Машины Времени» новую историю создадим, которую уже не страшно будет детям рассказывать!… Без кошмаров!

– Ну-ну, – протянула Дуся, снова опустив руки в стремительно темнеющую воду. – Не зна-аю… Как-то всё это звучит… Сомнительно… И… губительно…

– Ничего сомнительного я тут не вижу! – Сан Саныч занервничал, – Где, где ты видишь в губительное! Где?!

Непонятливость жены его раньше никогда не раздражала. Он даже ее по-своему привлекательной находил, милой – еще одним доказательством её наивной, совсем несовременной непорочности. А теперь – именно эта непорочность вдруг показалась ему несвоевременной и излишней. Никчемной.

– Трусиха ты, Дуся! – сообщил он, – И чего боишься? Мы же не какую-то новую войну тут затеваем. Совсем наоборот. Мы старые войны станем «машиной времени» устранять, чреватые конфликты заранее предотвращать, справедливость устанавливать, катастрофы рассасывать…

– Рассосёшь их, как же, – усмехнулась Дуся, и как бы шутя, брызнула на мужа легонько из тазика, – «Пошёл зайчик на волка.

Только не было тут толку…»

– …Лучше бы ел себе заяц морковку, – И сберег свою головку!» – с готовностью подхватила Олечка бабушкину прибаутку и засмеялась, как Ходикову вдруг показалось – резковато и как-то не по-детски неестественно.

– Дурочки вы, – сменил Сын Саныч послушно тон, с серьезно-научного на внутрисемейно-благодушный, – Обе. Зайца-вегетарианца какого-то еще вон приплели. И какого-то сказочного волка.