Просто иду…
Шрифт:
Но для тебя и сегодня прелестна.
кап-кап-каплет дождь,
капает устало…
топ-топ, топает модель
по тротуарам…
если милый будет смотреть
на мою улыбку,
я устану – но пройду
под дождём с улыбкой…
Сердце, изношенный старый магнит,
Также всё манит меня порезвиться
В лужах весны на дорожках ланит,
Из шевелюры сплетая косички…
И целоваться с любимым, парить
В
В целость единства по имени ЖИЗНЬ,
Сколько судьбой нам отпущено в милость…
кап-кап-каплет дождь,
капает устало…
топ-топ, топает модель
по тротуарам…
если милый будет смотреть
на мою улыбку,
я устану – но пройду
под дождём с улыбкой…
– – Берегиня –
Ты зеркалу, любимый, улыбнись,
И он в ответ тебе улыбкой светит,
Ты мир свой снова нежно полюби,
Тогда и радуга в окно засветит.
На пол ложатся тени от стены,
В открытое окно влетает ветер,
И дома тихо отбивает шаг часы,
И дети убежали вновь под вечер.
Минуты медленно ползут к ночи,
Усталость сладко смеживает веки,
Диван, плечо, и падают лучи
От солнца, заходящего под вечер.
Ты больше улыбайся мне, себе,
И не волнуйся понапрасну вечно,
Наш мир – он хрупок в зрелом сентябре,
И потеряться можно скоротечно.
– – Ненастье за окном –
Ненастье за окном, и ветер долго воет,
Врывается в окно и тюль с собой в проёме
Утягивает вновь, и вновь под грудью ноет.
А двери у домов от скрипа в боль исходят.
Там вся в слезах душа моя беспечно плачет,
Там девушка-мечта по подворотням скачет,
Там в "дурочкА" игра проходит столь удачно,
Что два туза в руках – и два в кармане прячут.
По улицам больным со мною дождь холодный
Бродил и моросил по клейким почкам жёлтым,
И, ноги промочив, ныряю в пасть голодной
Волчицы из тоски, шурша травою мёртвой.
Крапива по кустам темнеет в каплях рослых,
Лопух, зелёный маг, с крапивой вместе томно
Под ветром, стыд храня, целуется невольно,
Я прячу боль в глазах – ненастье для бездомных.
А ветер всё гудит – с морокой небо стонет,
Моя душа молчит – ей труден выдох словно,
И застывает ритм сердечный в клетке сонно,
И замирает миг – его глушу, возможно.
4 страница
Капля
––
Рекой текут по белому листу
Сто нитей тонких абрисных открытий.
Я захватила тёплый плед, несу
Его, чтоб на ветру не простудиться.
И жар по коже, словно тысяч лет,
И холод мелочных зигзагов зимних,
И руки – обносившийся плетень -
Хватают точки в небе хмуро-синем.
И путь мой – одинокий путь звезды
На пепельно-холодном небе сути,
И в тишине, затянутой во льды,
Молчание что золото прелюдий.
Звенящая струна готова вмиг
Излиться в мир тугой волною звука,
Но сдержаны легчайшие персты,
В молчании сомкнуты вместе руки.
– – Разве может Гален быть на паперти? –
Разве может Гален быть на паперти,
В Колизее бродить среди псов?
Неважна, знать, судьба гладиаторов,
Если посох Асклепия прочь!
Что ж стоишь ты с тоскою, как каменный,
Выход в бой – на арене с косой
Смерть-подружка, нагая окалина,
Раскраснела арену собой…
Иль Гален не ножом препарирует,
Или Клавдий риторикой сыт,
Или люди врачами манкируют?
То тогда лекарей всех забыть…
На арене со смертью венчанию
Предадутся бойцы пред толпой…
–Кто спасёт их? – в ответ лишь молчание…
Жрец Асклепия ранен стрелой…
– – От тебя мне бежать? –
От тебя мне бежать? Где мне скрыться?
От себя не уйдёшь никуда…
Ты моя невозможная птица…
Что надсадно хрипит сгоряча:
И по клетке размахивать крыльем,
Не взлетая, а только крича:
"Дай мне хлеба… хоть крошку, дурында!
Что не видишь: зачах попугай!"
И зелёные перья летают
По блестящей поверхности дна…
Пианино стоит, умирая,
В уголке от большого окна…
– – Я умираю в тысячах словах –
Я умираю в тысячах словах и воскресаю в тысячном изъяне…
Меня словами доведёшь за край и разгрызёшь, как в паутинной яме…
И осень неба в холоде небес играет стразами на тонкой ели,
И голубая в тон игла чудес пронзает небо кисленьким щавелем…
Там в круге от двенадцати потерь игристое играет пузырьками,
Бокалы пенятся в пожаре лет, а солнышко блистает над главами
Разлапистых и остреньких ветвей, украшенных гирляндами открыток,