Просто Мария
Шрифт:
– Не стоит ворошить старое, – донья Мати была счастлива уже тем, что дети помирились. – Я так умоляла Пресвятую Деву! И она меня услышала!
Теперь Виктору предстояло самое неприятное: принести свои извинения Габриэле. Но что он мог сказать этой несчастной, ни в чем не повинной женщине? Что всегда любил Марию? Что хотел ей отомстить, использовав для этого Габриэлу?
– Знаю, мне нет прощения, но я действительно был готов жениться на тебе, Габриэла.
– Мне не нужны твои оправдания. Во всем виновата я сама. Ты меня торопил, а я, вместо того чтобы быть осмотрительной,
– Да, я вел себя безответственно.
– Ты разрушил мою жизнь. Я была по-своему счастлива.; Без любви, но зато и без разочарования, без страданий. Уходи, Виктор. Я не хочу тебя видеть больше никогда. Никогда!
На ранчо все были предупреждены о возможном появлении Лорены. И не зря: пересаживаясь с одной попутной машины на другую, Лорена успешно добралась до поселка и теперь расспрашивала, как пройти на ранчо «Ла эсперанса». Сначала ей указали дорогу, а потом посоветовали обратиться к самому хозяину ранчо дону Федерико, который как раз в это время был в поселке.
– Простите, вы не скажете, где находится местная школа? – остановила дона Федерико Лорена.
– Да, разумеется.
– Ах, извините, я так разнервничалась… В этот час школа уже, наверно, закрыта. Впрочем, я ищу дом директора. Директора…
– Доньи Тулии, – любезно подсказал дон Федерико.
– Да, доньи Тулии, – подхватила Лорена. – Знаете ли, я учительница и хочу у нее работать.
– Не беспокойтесь, я вас подвезу Донья Тулия – моя давняя подруга.
– Вы так любезны, сеньор…
– Федерико Рейес, – представился дон Федерико, – к вашим услугам, сеньорита.
– Очень приятно. А я – учительница – Пилар Давила.
– Садитесь. Сейчас мы будем у доньи Тулии. Директриса никак не могла вспомнить некую Рефухио, которая будто бы посоветовала Лорене обратиться по этому адресу, уверяя, что добрейшая донья Тулия обязательно поможет.
– Что ж, вероятно, меня подводит память: возраст, – смутилась донья Тулия.
Этого было вполне достаточно для Лорены, которая тотчас же рассказала жалобную историю про мужа-двоеженца, недавно умершего и оставившего ее без средств к существованию и без крыши над головой. Женившись на несчастной учительнице, он скрыл, что уже имеет жену и детей. А после его смерти эта первая и, стало быть, законная жена отсудила и дом, и все состояние.
– Наш брак был признан недействительным, и я оказалась на улице, – закончила Лорена.
– Ах, это ужасно. Вам следовало нанять хорошего адвоката.
– И оставить эту семью в нищете? Нет, мне не позволила совесть.
– Вы так благородны!
– Дети ни в чем не повинны, я не могла лишить их иллюзии о честном отце.
– Ваш поступок восхитителен! – донья Тулия была окончательно растрогана.
– Ах, ничего особенного! Бог смилостивился надо мной и послал мне встречу с Рефухио. Жаль, вы о ней не помните. Она сказала, что здесь я смогу найти уединение и покой.
– Ах, сеньора, какую трагедию вам пришлось пережить!
– Надеюсь на ваше доброе сердце и прошу у вас только работы. Я хорошая учительница.
– Помогите ей, донья Тулия, – попросил дон Федерико.
– Да-да, я возьму вас на работу, сеньора.
– Сколько бы ни было – все хорошо. Да благословит вас Господь, сеньора!
Выйдя от доньи Тулии, Лорена спросила у своего провожатого, нет ли поблизости какого-нибудь дешевого отеля. И дон Федерико отвечал, что местные отели – не для таких утонченных особ, как она.
– Но, к сожалению, у меня нет денег, чтобы снять более приличное жилье.
– Не знаю, как вы на это посмотрите, но я мог бы вам пока предложить комнату в моем доме. А потом вы заработаете деньги и подыщете себе постоянное жилье.
Разумеется, Лорена не возражала! Все складывалось так удачно, что о большем она и мечтать не могла.
Эстела приняла гостью приветливо, а выслушав ее слезную историю, совсем расчувствовалась. Няня Чайо вела себя более сдержанно: что-то настораживало ее в этой учительнице. После ужина, когда Лорена ушла в отведенную ей комнату, а хозяева продолжали обсуждать, как она несчастна и как благородна, няня Чайо заметила, что надо все-таки получше приглядеться к едва знакомому человеку. Ане учительница тоже сразу не понравилась. «Какая-то она чересчур прилипчивая и… недобрая», – определила Ана.
Увидев впервые Марииту, Лорена рассыпалась в восклицаниях: «Ах, она – чудо; ах, красавица; ах, она просто куколка!» Ане почему-то было неприятно слышать все это из уст постоялицы, и она поспешила унести девочку в другую комнату.
– Нет-нет, подождите, – остановила ее Лорена. – Можно я еще немножко полюбуюсь ею? Это ваша дочка, Эстела?
– Нет, это дочка моего племянника.
– Кажется, в вашей семье все красивые. А я, знаете, так люблю детей, хотя у меня их никогда не было. Вы позволите мне подержать эту прелесть? Да? Спасибо. Она очаровательная. Такая маленькая… беззащитная…
– Извините, – не выдержала Ана, – но ей уже пора обедать. Иди ко мне, Мариита!
Эстеле пришлось оправдываться перед учительницей, объяснять, что Ана – крестная мать малышки и очень ревностно к ней относится.
– Но у вас еще будет возможность и подержать ее на руках, и погулять с ней, – добавила Эстела.
– Ах, я бы все отдала, чтобы иметь ребенка, – усердствовала Лорена.
– Не грустите. Надо смотреть в будущее с оптимизмом.
– Да, вы правы. Я имела счастье встретиться с вами.
Позже Эстела обругала сестру за невоспитанность и грубость.
– Но разве ты не заметила, как она смотрела на Марииту? Как хищница! Казалось, она готова заглотнуть малютку целиком!
– Не будь такой жестокой, Ана! Сеньора Пилар много страдала. И этот несколько странноватый взгляд – от волнения, оттого, что на минуту ей представилась возможность взять на руки младенца.
– Эстела, ты несправедлива ко мне. Сколько женщин, не имеющих своих детей, брали Марииту на руки, и я ни о ком из них не говорила ничего подобного. Даже о сеньоре Сильвии, которую привозил сюда дедушка Марииты, потому что она смотрела на нашу куколку с любовью, и это понятно. Ты знаешь, я даже испугалась, что они могут увезти Марииту с собой. Но эта же прямо пожирает глазами бедняжку!