Просто мы научились жить (2010-2012)
Шрифт:
О, Господи. Этот день никогда не кончится.
Женя за руку втащила Лизу в квартиру, закинула следом сумку, и посмотрела на часы.
– Так. У меня есть ровно десять минут до прихода такси. Так что рассказывай четко, ясно, и быстро. Какого черта у вас произошло?
Лиза сглотнула, потерла глаза и растерянно уставилась на Женю – она ожидала совсем другой реакции, никак не этой.
– Я… Мне нужно побыть одной и подумать, – пробормотала она, – я не могу жить с Инкой под одной крышей и знать, что я влюблена в другого человека. Это ужасно, и нечестно.
– А она знает о твоих планах?
– Знает.
Женя задохнулась от возмущения. Ох уж эти Рубины… Инка – сумасшедшая, это давно ясно. Почему она позволяет Лизе творить с собой такие вещи?
– Ладно, я поняла. Ты хочешь пожить одна. А Даша?
– Даша на даче у бабушки и дедушки. Я… Жень, я очень устала, и мне нужно разобраться в себе. Мы не разводимся, и я не собираюсь изменять Инке. Просто я устала… Очень устала…
Предательские слезы снова потекли по её щекам, но сочувствия в Жене это не вызвало ни на грамм.
– Ладно, Лиза, я не буду читать тебе нотаций и давать советов. Конечно, ты можешь пожить здесь до моего возвращения. Но ты учти, что я вернусь через месяц, а жизнь – это более продолжительное мероприятие. И может случиться так, что однажды тебе будет просто некуда убегать.
Снизу раздался сигнал. Такси.
Женя заторопилась – вручила Лизе ключи, снова открыла водопровод и газ, показала, где лежат телефоны для вызова ЖЭКа, на ходу чмокнула в щеку, и с чемоданом в руке вышла из квартиры. Вслед ей летели слова благодарности, но она их уже не слышала. Или не хотела слышать.
На Новый вокзал они приехали как раз вовремя – до отхода поезда оставалось пятнадцать минут, и Марина, уже закинувшая свои вещи в купе, прохаживалась туда-сюда по перрону, покуривая и отбиваясь от настойчивых предложений познакомиться.
– Ты попроще одеться не могла? – На ходу спросила Женя, заталкивая свой чемодан по ступенькам вверх в вагон. – Не в кругосветный круиз едем.
Марина только пожала плечами – одета она и впрямь была несколько неподходяще для дальней дороги, но кто мог её винить? Ей еще не приходилось ездить в поездах дальнего следования. Оставалось только надеяться, что голубое приталенное платье и белые босоножки на высокой шпильке переживут эту поездку и не превратятся в тряпки от грязи и копоти провинциальных вокзалов.
В купе кроме них двоих пока никого не было – наверное, другие пассажиры подсядут в Ростове, или на другой станции. Женя забросила чемодан наверх, сбросила шлепки и одним движением закинула свое сильное тело на верхнюю полку. Легла лицом к окну, отодвинула шторку, и вздохнула.
Несколько лет назад, возвращаясь в Таганрог, она давала себе слово, что больше никогда отсюда не уедет. И вот, уезжает… Нет, конечно, не навсегда, всего на месяц, но всё же, всё же… Уезжает в поисках Лёки, которая однажды пообещала ей ждать, здесь, на этом вокзале, на этом перроне. Ждать столько, сколько понадобится.
Не сбылось. Ничего не сбылось из того, что они загадывали, о чем грезили, что обещали друг другу. Жизнь всё расставила по своим местам и сделала неважным то, без чего когда-то невозможно было жить. И важным – то, от чего легко можно было отказаться.
– Поезд «Кисловодск-Москва» отправляется с третьего пути. Просьба провожающих выйти из вагона.
Голос диспетчера
Скрипнула закрывающаяся дверь. Плавящийся от жары асфальт за окном пришел в движение. И застучали колеса. Сначала тихо, а потом все громче, громче, и громче…
Нет вдруга. Нет. И никогда не было.
– Сколько мы будем ехать до Питера? – Спросила Марина откуда-то снизу – наверное, села на нижнюю полку. – Сутки?
– Больше. Двадцать часов до Москвы, а оттуда еще восемь до Питера.
Женя вернулась взглядом за окно – там пробегали веселенькие летние дачи, зеленые деревья и трава. Даже в купе оглушительно пахло летом и солнцем. И вдруг ушло куда-то волнение, исчезли страхи – Женька даже заулыбалась от попавшего ей в глаза солнечного зайчика. Монотонный стук колес успокаивал, убаюкивал, и – одновременно – обещал неведомые приключения.
Где-то внизу снова завозилась Марина. Женька свесила голову со своей полки и увидела её кучерявую макушку и обнаженную спину – она стояла, наклонившись над своим раскрытым чемоданом.
– Что ищем? Курицу и яйца?
Марина испуганно дернулась и посмотрела вверх.
– Что? Ты не знаешь об этой славной русской традиции? В поезд надо брать с собой жареную курицу, вареные яйца и помидоры. И поедать всё это под водку и задушевные разговоры.
– В проспекте было указано, что здесь есть ресторан, – растерянно сказала Марина.
Женька захохотала. Она смеялась так искренне и громко, что следом за неё стала улыбаться и Марина.
– Конечно, тут есть ресторан. Но мы вряд ли сможем есть то, что там подают. Так что готовься, Маринка, тебя ждут жирные чебуреки на станции, черешня на развес и теплое пиво.
– Если ты и правда собираешься со мной при этом разговаривать, я пожалуй, пожертвую своей поджелудочной, – улыбнулась Марина.
Женька замерла. Чего это ты развеселилась, интересно? Забыла, с кем едешь, и куда? Быстро. И часа не прошло, а ты уже готова с ней беседы беседовать?
А с другой стороны – ведь вам предстоит вместе провести месяц. Целый месяц, черт бы его побрал. И если уж придется этот месяц как-то общаться – надо хотя бы сделать это общение приятным.
– Думаю, так или иначе, разговаривать нам придется, – сказала она холодно, – в пределах разумного.
– Конечно, в пределах, – кивнула Марина, – кто бы сомневался.
И снова нагнулась над чемоданом.
Ночь нагнала поезд, когда он пересекал Украину и откидные столики купейных и плацкартных вагонов уже ломились от сахарных желтых дынь и бутылок перцовки, купленных на полустанках у веселых старушек в белых платочках.