Просто мы научились жить (2010-2012)
Шрифт:
Лека опешила.
– А ты, собственно, кто такой?
– Какая тебе разница? Где мать, говорю?
Он прямо в ботинках прошел в квартиру, и через секунду голос его донесся уже из комнаты.
– Какого х…я? Чье барахло здесь накидано?
Когда Лека вбежала в комнату, он уже разбрасывал ее вещи по полу, пиная их ногами.
– Ты что делаешь, придурок? – Она кинулась, пытаясь отобрать у него сумку с аппаратурой, но он оказался сильнее, и жахнул сумкой прямо об пол.
Что-то закипало в Леке, разливалось по
Она опустила взгляд, а когда подняла, это был уже совсем другой взгляд, и совсем другая Лека. Она ударила снизу, в челюсть, как учил когда-то Виталик, и одновременно сделала подсечку. Кирилл свалился на пол мешком, накрыв телом сумку. Попытался подняться, но Лека нанесла новый удар. А потом еще один. И еще.
Она била на уничтожение, наповал, сдирая в кровь костяшки пальцев и ломая кости.
С шумом отворилась дверь, и кто-то за волосы оттащил Леку в сторону. Полными ярости и крови глазами, она смотрела, как Ксюха лупит Кирилла по щекам, ощупывает его лицо, тело. Он не сопротивлялся. Лежал на полу и тихо стонал.
– Закрой дверь, – скомандовала Ксюха, обернувшись, и Лека сквозь пелену поразилась спокойствию в ее голосе, – на замок закрой. И не вздумай орать.
Пока Лека выполняла приказ, она снова склонилась над Кириллом, вытащила у него из-под спины сумку, и, взяв с тумбочки графин с водой, полила на окровавленное лицо. Кирилл зафыркал, и открыл глаза.
– Скажешь хоть слово – и я тебя убью, ублюдок, – тем же спокойным голосом сказала Ксюха. – Сейчас спокойно встаешь и ложишься на кровать. Молча и тихо. Действуй.
Кирилл послушался. Тихо постанывая, прилег поверх старательно заправленного Лекой полчаса назад покрывала, и закрыл глаза.
– Жить будешь, – резюмировала Ксюха, еще раз осмотрев его лицо. Основная часть повреждений пришлась именно на него, но сломано ничего не было.
Тогда она кинула ему на грудь пачку влажных салфеток и велела:
– Обтирайся.
И подошла к Леке.
– Дай посмотрю, – сказала ласково, протягивая руку к Лекиным ладоням.
Первое же прикосновение причинило адскую боль. Лека стиснула зубы, чтобы не закричать.
– Пальцы сломаны. Ну ты и сильна, Ленка!
Ксюха на секунду остановилась посреди комнаты и задумалась. И приняла какое-то решение, после чего снова принялась распоряжаться.
– Значит, так. Сейчас ты (взгляд в сторону Кирилла) отмываешь лицо, и очень тихо выходишь на улицу. А ты (к Леке) закутываешь руку шарфом и выходишь следом. Так, будто ничего не случилось. Ничего этого не было. Никто никуда не приезжал, и никто никого не бил. Всем все ясно?
Лека кивнула. Кирилл издал стон согласия.
Ксюха вышла первой – через секунду вернулась и сделала рукой знак: "идите". Кирилл и Лека на цыпочках прокрались по коридору и вышли в подъезд.
Оба молчали, пока садились в
Ксюха завела мотор и выехала на дорогу. Лека краем глаза смотрела на нее и поражалась: как можно вести себя столь невозмутимо? Сидит, крутит руль, грызет зубами зубочистку и даже головой покачивает в такт музыке из радио. Железная тетка.
Сама Лека немного остыла, но что-то в ней теперь стало другим. Она пока не понимала, что именно, но точно знала: что-то вернулось. Может быть даже она сама.
Доехали до больницы. Все вместе вошли в травмопункт, а когда врач закончил накладывать гипс, Ксюха встречала ее уже одна.
– Где Кирилл? – Спросила Лека.
Ксюха не ответила. Осмотрела повязку на ее руке, присвистнула, и сказала:
– Красиво.
После чего пошла к машине. Обратно тоже ехали молча. И снова эта музыка, и зубочистка в зубах.
– Ксюха, остановись, – попросила Лека, увидев на обочине какое-то кафе, – я хочу поговорить.
Машина послушно скользнула вправо и припарковалась. Сели за столик, заказали кофе.
– Что происходит? – Спросила Лека.
– Ася не должна знать, – в Ксюхином взгляде она увидела металл, – ясно? Я прошу тебя.
Это "прошу тебя" прозвучало почти умоляюще.
– Конечно, я ей не скажу. Но ответь, что у вас происходит? Как ты живешь? Я ничего не понимаю.
– Я ее люблю. Больше тебе ничего знать не надо.
– Но я же вижу, что что-то не так! – Вспылила Лека. – Почему ее сын смеет так себя вести? Почему он называет тебя сучкой? Почему ты отпрыгиваешь от Аси, когда она трогает тебя за бедро, и при этом спишь с ней в одной постели?
Ксюха молчала, опустив взгляд в чашку с кофе. На лице ее всеми прожитыми годами растекалась усталость.
– Нам тяжело дались наши отношения, – наконец сказала она, – это никогда не было легко, и только недавно мы смогли наконец немного отдохнуть. Ася… Она очень устала. И я сделаю все, чтобы сохранить ее покой и счастье.
– Это не ответ на мой вопрос.
– Знаю, – их взгляды пересеклись и разбились друг о друга, как лед и вода, как огонь пламя, – но это максимум, что я готова ответить. Что до Кирилла – поверь, у него есть причины меня ненавидеть. И отчасти поэтому какие-то вещи я спускаю ему с рук. Жаль только, что это коснулось и тебя.
Лека потерла здоровой рукой повязку.
– А я рада, что коснулось, – сказала она, – знаешь, я только сейчас, кажется, по-настоящему вернулась назад, к себе.
Ксюха криво усмехнулась, и этой усмешки Лека не смогла понять. Она продолжила:
– Надо придумать легенду о моей сломанной руке. Я хочу пожить у вас еще пару дней, если ты не против.
Брови Ксюхи взлетели вверх.
– Я уезжаю домой, – объяснила Лека. – Хватит прятаться, хватит искать стабильности и уверенности. Пора бы мне снова научиться рисковать.