Просто непростая жизнь
Шрифт:
Бывали и такие времена, что заправить нашего железного коня было не на что. Тогда приходилось таксовать. Самые урожайные дни для таксиста – это праздники. По этой причине все праздники я проводил либо за рулём, либо на дежурстве в больнице. Поставить молодого специалиста на ночное дежурство в Новый год у нас было привычным делом. Наверное, такое практикуется не только в нашей больнице. Можете представить, кто будет вас лечить, если вы, не дай Бог, угодите на праздниках в больницу!
Я помню один яркий случай, когда в нашей семье остался последний червонец. Это был неприкосновенный запас. Его на тот момент хватало ровно на десять литров бензина. А что такое десять литров – это полдня таксовки. За полдня можно было набомбить ещё три таких червонца. По этой причине мы всегда держали заначку. Но в тот день я пришел с суток не спавший и голодный. Жена меня не пустила за руль, а дома – шаром покати, есть
Всяко жили. Были и дни выдачи зарплаты. В эти особые дни мы чувствовали себя королями. В ближайшие выходные ездили в крупные магазины и оптом покупали майонез, макароны, пельмени, крупы… Этих продуктов едва хватало до следующей зарплаты. Тёща, Светлана Николаевна, вскоре вышла на пенсию и приехала к нам помогать с Алексеем – так звали нашего первенца. Теперь уже не надо было платить соседке, чтобы она сидела с малышом. Когда Лена окончила свой вуз, а Алексею был всего один годик, Людмила Степановна – так звали нашу соседку – сама предложила сидеть с малышом, чтобы Лена смогла выйти на работу. Платили мы ей сущие пустяки, но и эти гроши были для нас очень важны. Когда тёща предложила приехать и понянчиться, нашей радости не было предела. После приезда Светланы Николаевны на нашей кухне появились и другие вкусные запахи, но тот вкус и запах варёной курицы остался навсегда в моей памяти…
Произнеся последнюю фразу, мой собеседник замолчал. В этот момент к нам подошёл официант и принёс заказ.
– Вот и водочка, – протяжно произнёс Леонид, наблюдая, как официант разливает её по рюмкам.
Выпив первую, я закусил, а он лишь чуть-чуть поморщился. Возникла пауза. Мой рассказчик собирался с мыслями, чтобы продолжить.
– Ещё что-нибудь желаете? – любезно спросил официант.
– Нет, дружище. Всё хорошо! – ответил Леонид и продолжил свой рассказ. – Отработав год интерном, я был переведён перевели в больницу. Наконец я стал врачом, и моя зарплата выросла вдвое. Не сказать, что денег хватало, но голодными мы уже не сидели. Некоторые вещи мы могли приобретать сами, без помощи моих или Лениных родителей. Приближался первый отпуск. Удачно совместив его с приездом тестя, мы всей семьёй – вместе с тестем и тёщей – решили съездить к морю на десять дней. Но за день до вылета произошёл несчастный случай, который и перевернул всю нашу судьбу.
Когда вечером мы устроились у телевизора, ожидая следующего дня – дня вылета в Сочи, у тестя случился инсульт. Лопнул сосуд в головном мозге. Я как врач стал оказывать первую помощь. Супруга побежала вызывать скорую. Плохо помню, что и как происходило в те минуты, но до приезда скорой я его дотянул. Его положили в областную клинику, подключили аппарат искусственной вентиляции лёгких…
Леонид снова замолчал, будто ком подступил к его горлу. Он молча налил себе водки, и, не глядя на меня, выпил, затем продолжил:
– Моего тестя звали Олег Геннадьевич. Очень хороший был человек. Свою трудовую деятельность он начал с участкового. Я помню, рассказывал он мне, как легко раскрывал кражи в своём посёлке. Однажды выставили хату. Хозяева работали на Севере, домой приезжали раз в полгода. Жили зажиточно, вот кто-то и навёл горе-воров на их квартиру. Происходило всё в декабре. Только-только выпал первый снег. Кто-то из соседей рано утром заметил, что дверь не заперта, и позвонил участковому. Пришёл мой тесть. Квартира была пуста – даже посуду вынесли. Он – во двор, видит там свежие следы от саней. Эти следы его и привели к жуликам в соседнюю деревню. А для пущей убедительности взял он с собой соседского дворового пса. Пёс хоть и глупый был, но вид имел очень солидный. Так он с этим псом на цепи и пришёл к похитителям. А им сказал, что, мол, так и так – смысла отказываться нету, пёс вас по следу нашёл. Видимо, недалёкие были воришки. Чистосердечное ему признание и выдали. С тех пор по ближайшим деревням пошёл слух, что у участкового собака след берёт – спасу нет. Ровно через месяц вызывают его на кражу магазина. Посмотрев-понюхав по сторонам, он увидел след рассыпанной махорки на снегу. «Это от собаки насыпали, – смекнул тесть. – Чтобы собака след не взяла». Вот по этой махорке они и вышли на жуликов. Те глупцы её до самого дома насыпали, где ворованное добро прятали. Так ещё одна кража была раскрыта…
Не сразу у меня с тестем сложилось. Поначалу я ему не нравился. Как-то недолюбливал он меня. Подружились мы, когда я машину купил. Машина была
Я достал сигарету, предложил Леониду.
– Не курю уже как год! – гордо произнёс он.
Я быстро сходил выкурить сигарету и поторопился назад к рассказчику.
«Да! Чувствую, рассказ будет долгим», – подумал я и достал диктофон.
– Не против? – спросил я, обращая его внимание на записывающее устройство.
Леонид одобрительно кивнул головой и продолжил свой рассказ.
– Пролежал мой тесть сорок дней на искусственных лёгких. Наступило время его отключать. Лечащий врач поставил серьёзный диагноз: «обширное кровоизлияние в левой доле головного мозга». В тот день мы все были у его кровати. Тесть лежал весь в трубках. Все понимали, что шансы исчерпаны, но свершилось чудо. Когда аппарат отключили, он сам задышал. Я понимал, что с таким диагнозом не выжить. Доктор мне рассказывал, что, когда у тестя взяли пункцию спинного мозга, там было очень много крови. Значит, лопнувший сосуд был большим. Но для Лениной мамы это чудо означало шанс на то, что он может поправиться. Она его очень сильно любила. Приехав к нам нянчиться с Алёшей, она ждала, когда её муж выйдет на пенсию, – ему оставался всего год. Они уже присмотрели домик в нашем городе, чтобы жить поближе к нам. Для них жизнь складывалась, казалось, удачно, но в итоге судьба распорядилась иначе. Держать мужа, находящегося в коме, в чужом городе было очень дорого, и тёща решила перевезти его туда, где она была уважаемым человеком, то есть в свой город. С этого момента всё стало как-то по-другому. Лёшка часто болел, средств катастрофически не хватало. А самое плохое – у моей супруги пропал блеск в глазах. Создавалось впечатление, что она повзрослела лет на десять. Она практически перестала смеяться. Стала много курить и постоянно уходила в свои мысли. Я пытался поднять настроение, но очень часто мои дежурные шутки, которые прежде развлекали её, выводили Лену из себя…
Я сидел и слушал Леонида, но его банальная история пока не вызывала у меня большого интереса. Его привязанность к тестю и драма, что разыгралась в их семье, – увы, вполне типичная ситуация. Очень уж часто в нашей стране мужчины не доживают до пенсии. То ли мужики много пьют, то ли медицина хромает, но факт остаётся фактом. Поразмыслив об этом, я сам предложил рассказчику выпить. Леонид увидел, что я заскучал, и предложил прерваться, встал и вышел в уборную. Вернувшись, он продолжил:
– Я так подробно рассказывал про тестя, потому что чувствую свою вину, – чуть повысив голос, выпалил он.
Я сидел и размышлял: «При чём тут он? Он как врач сделал всё, что мог».
– Всё просто! Я чувствую за собой вину в том, что я не дал ему умереть в самом начале, когда случился приступ. Да, наверное, я бы и не смог поступить иначе, окажись вновь в этой ситуации. Тёща привезла его домой и ухаживала за ним ещё два года. Всё это время он пролежал в коме и, не приходя в сознание, скончался. Вот только от Лениной матери осталась в лучшем случае половина. Эти два года, что она ухаживала за ним, были самые ужасные. Всю жизнь она была за ним как за каменной стеной, а тут он лежал неподвижный и беззащитный, и каждый день, каждая секунда приближали его неминуемую смерть.
Договорив, Леонид сделал очередную паузу. Видимо, ему нужно было самому обдумать сказанное.
– Да! Вы правы, нужно выпить, – сказал я, и мы употребили по пятьдесят граммов водочки.
Я закусил говяжьим языком с острым хреном, а Леонид запил остатками пива. К этому времени бар уже заполнился посетителями, и бармен еле успевал разливать пиво по бокалам.
– Через полгода после инсульта тестя мы переехали жить к тёще, – продолжил Леонид. – Я устроился в ведомственную клинику. Раньше она принадлежала местному речному порту, но после перестройки порт развалился, а клиника осталась работать на платных услугах. Главный врач нашей поликлиники, Антон Семёнович, был очень уважаемым человеком в нашем городке. Он был не просто хорошим врачом – в первую очередь он обладал талантом превосходного организатора. Я многому у него научился. Не сказать, что клиника жила богато, но мы уверенно конкурировали с муниципальными клиниками. После развала флота в нашей стране клинику передали областному пароходству. Они почти не вмешивались в работу, единственное, что им приходилось делать, – это заключать трудовой договор с главврачом. По каким-то причинам договор заключали только на год, хотя Антон Семёнович руководил клиникой уже больше пятнадцати лет, и никто не мог представить другого на его месте.