Просто скажи мне - да

Подалевич Мария

* * *

Мне надо научиться жить и верить, Слова собрать в один живой комок. Как кошка лапкой тихо тронув двери, Войду — и сказка ступит на порог. И будет осень, и зима наступит. И Новый год подарит сто чудес. Я верю: Бабка-Ёжка в старой ступе Печали увезёт в дремучий лес.

* * *

Вымаливать любовь, как подаяние, Я не хочу — мне это не к лицу. Как близко нашей осени дыхание Подобралось к дощатому крыльцу. Шагну, под утро с кринкой, за ворота, И хрустнет под ногами первый лёд. Душа всё ищет, всё зовёт кого-то … Не

ангела, ли белого зовёт…

* * *

Как хрупок мир души… Любое брошенное слово Его разрушить может…

* * *

Лепестками сакуры Опадает время на землю Нежность и вечность сочетая вместе.

* * *

Стихи — моя душа без кожи. Душа до дна обнажена. Все создано до нас и все же, Болит, вибрирует струна. Поэзия — как кровь из вены: То хлынет, то опять замрет. Поэзия — душа вселенной. Душа, которая поет.

* * *

Прикосновенье рук, объятье, Короткий вздох и взгляд в упор. И шелест шёлкового платья. Безмолвный вышел разговор. Прикосновенье пальцев жарких, И поцелуй — слегка в висок. Но до сих пор в аллеях парка — Твой светлый вьётся волосок.

* * *

Ты сошёл — как с картины РембрАндта, И подкрался ко мне не спеша… Чуть касаясь атласного банта — Улетала в нирвану душа… Ты подкрался ко мне — и, робея, Заглянул откровенно — в глаза… В зеркалах отразилась камея… И скатилась на мрамор слеза…

* * *

Этот день, этот сказочный день. Этот день закружил нас метелью. Не звенела, как прежде капель. Нам зима тихой пела свирелью. И гремел полнозвучный орган, И ввергал меня в бездну — пучину. И летела я в бездну одна, За единственного мужчину. Вот и всё. Утонула звезда — В небе ясном безоблачном чистом. И хотя бы осталась хоть искра. Но сквозь пальцы стекала вода.

* * *

А помнишь день — и это не впервой, Когда в небесной сини прозвучало: То самое, то вечное — «Я твой». Но это было самое начало. Текла вода сквозь пальцы, как песок. Пространству ветра даровали крылья. И ты, устав, по ветру, от бессилья, Тащился по земле наискосок. А помнишь: звон? Он раздавался там, Откуда эти краски, крылья, перья. И лук тугой ломался от доверья, Внимая неподвластным голосам. Он закреплялся в памяти, он рос, Он устремлялся в синеву внезапно. Ты вдруг подумал: «Что же будет завтра?» Единственный не пройденный вопрос. Но дождь прошел. И воздух пахнет летом, И затихает грома бас вдали. И вдруг тебе покажется все это — Не странностью, а данностью земли. Оглянешься, а жизни нет куска, Он прожит как сомнамбулой спросонья. И схватит горло прелая тоска, И пустота как ворон клювом тронет. Вот ты один, как будто в забытьи, Кругом, серее серых, только стены. Гадать легко, возникнув в новом дне — Перешагнуть лиловые ступени.

* * *

Тихо, задумчиво ёлочки дремлют, Падает с неба снежок, Ласково, бережно сыплет на землю Зимушка пуха мешок. Ветер всё гонит поземку куда-то, Скрипнет

морозный сучок. Ежик уснул, спят в тепле медвежата, Мамки, тревожа бочок. Лес засыпает с небес белым хмелем, Лес засыпает в метель. И сторожат его старые ели, Лапой укутав детей.

* * *

Оборву нитку прошлого бережно — И заброшу её в тихий пруд. И уйду зеленеющим бережком, Чтоб тебя и себя обмануть. Я расправлю помятые крылышки, Выше самого солнца взлечу. Любо — нелюбо. Если и было что — Вспоминать о былом не хочу. Только солнце, нещадно палящее, Не жалеет наивных пичуг. И сгорю я звездой восходящею — Лишь по воле минутных причуд. Опущусь с неба крохотным пёрышком, На ладони твоей помещусь. Не поймёшь: отчего оно дорого, Но пленит тебя давняя грусть. Больше мы не расстанемся — бережно Сохранишь ты остаток любви. И осенним желтеющим бережком Ты придешь к заозёрной мели…

* * *

Мне голос был. Тишайшим послесловьем, Прообразом стиха и пост-стихом. Он звуком лиры бился в изголовье, И розы облетая лепестком, Ложился на пол. Вдруг нога босая Ступать боялась на исчадье зла, И линия дождя, всегда косая Спрямилась и солгали зеркала. А голос звал легко, но безутешно, А голос звал, он долго звал, охрип, Но что-то в тон ему забилось нежно Теперь, когда потушен этот крик. А голос звал. Своим тишайшим словом, То громко звал. То снова шепотком. И я к нему бежать была готова По стеклам и по снегу босиком… Затихло, занеможилось, стемнело. И я, казалось, тоже — онемела.

* * *

Нет слова безнадежней «никогда». Страшнее нет ни слова во вселенной. И суть его останется нетленной, Как синяя холодная звезда. И слово между нами пролегло, Как будто боль рожденная однажды, Как стон неумолимой терпкой жажды, Как синее холодное стекло.

* * *

Я слышу тебя: через годы и будни. Я слышу тебя: через толпы и стены. Я слышу тебя: как кусочек вселенной. Как слышат, к погоде, боль старые люди. Как корку, ломает меня, вновь дилемма. Как кости заломит болячка, вдруг наспех. Горячею болью, печалью нетленной, Разлукой щемящей воздвигнется насыпь. Прорубит лёд память. И в воду забвенья Скачусь я, бесправно, — на вечную муку. Останется после звук стихотворенья, Да ухо вселенной, что преданно звуку.

* * *

Задумчивый ветер седыми крылами Коснулся деревьев осенней порой. Прилёг на замшелый стареющий камень, Поднялся и скрылся за синей горой. А ветви деревьев, слезинки роняя, Махали листами на ветках пустых. И камень, о чём-то былом вспоминая, Вздохнул, шевельнулся и снова затих.

* * *

Синий сумрак бредёт по аллеям, В голых ветках запутался снег. И, нисколько себя не жалея, В ночь уходит один человек. Не догонит его, не окликнет, И не бросится птицей вослед; Головою к плечу не приникнет Та, что в жизни: и темень, и свет, И спасенье, и стон, и звезда, И печаль, и проклятья печать. А дорога ведёт в никуда, Та, которую просто начать.