Просто спасти короля

Франц Андрей

– Знай же, о благочестивый господин, что перед тобой алхимик и звездочет, уже не один десяток лет служащий благочестивому и могущественному повелителю, защитнику веры и великому магистру ордена Чхарданапал, Пресвитеру Иоанну! Я с моим слугой и телохранителем прошел сюда путями волхвов! Пути эти лежат не на земле, но и не на небе. Тонкая грань между явью земной и небесной - вот то поле, по которому прокладывают пути мудрецы. Мудрецы, познавшие тайны тантрических медитаций и глубины хатха-йоги!

Титанические усилия, предпринятые почтенным депутатом и олигархом,

чтобы не расхохотаться от завываний наглого пройдохи, сделали бы честь йогу самых высоких ступеней просветления. А безнадежно кислая физиономия мессира де Ласи яснее ясного указывала, что тот и сдерживать себя не собирается. Впрочем, буквально пару секунд спустя господин Дрон сохранял уже то самое безмятежно-тупое выражение, каковое только и приличествующее простому охраннику высоких особ. А высокая особа, тем временем, продолжала.

– Полтора года назад звезды открыли мне тайну о злодейских покушениях, готовящихся на двух коронованных особ христианского мира. На императора Священной Римской империи Генриха VI Гогенштауфена и на Ричарда Плантагенета, короля Англии.

При словах "покушение" и "король Англии" взгляд достопочтенного коннетабля мгновенно потерял сонную одурь и, как сказал потом господин Дрон, "стал до безобразия напоминать взгляд хорошо подготовленного снайпера с большим боевым опытом". Даже в осанке появилось что-то от борзой, взявшей след.

– К сожалению, я уже не успевал предотвратить смерть Генриха, - продолжал тем временем пудрить мозги собеседника господин историк, - проторить пути волхвов не так просто, это требует времени. Но остановить злую волю в отношении другой венценосной особы мне вполне по силам. Именно с этой миссией и отправил меня в путь мой благородный господин.

– Когда, по мнению ваших звезд, должно совершиться покушение?
– коннетабль Шато-Гайара явно не очень верил в астрологию, но, как и всякий хороший служака, исповедовал принцип: лучше перебдеть, чем недобдеть. Тем более, в таком деле, как жизнь непосредственного начальника!

– Звезды указали мне на последние десять дней марта. Того, что наступит в этом году.

По лицу мессира Роже было видно, за какого идиота считает он стоящего перед ним типа. И так понятно, что речь не может идти о марте прошлого года. Тем не менее, он справился со своими чувствами (которые господи Дрон где-то даже разделял) и, любезно улыбнувшись, констатировал:

– Да, время для принятия особых мер безопасности действительно еще есть. И что же послужит орудием убийства?

– Лук или арбалет. Звезды пророчат королю смерть от стрелы во время осады крепости или замка.

Коннетабль нахмурился. По его лицу явственно читалось: "А ведь это возможно, черт возьми, вполне возможно!" Затем многострадальное лицо коннетабля посетила еще одна мысль, за которую он тут же ухватился.

– А не могут звезды ошибаться относительно короля Ричарда, как они уже ошиблись с Генрихом Гогенштауфеном? Ведь он-то умер своей смертью, от лихорадки, выпив в жаркий день холодного вина.

Тут вперед вышел уже господин Дрон. С непробиваемым

достоинством потомственного телохранителя он раскрыл небольшую сумку, закрепленную у него на поясе, и достал маленький темно-зеленый пузырек. Вообще-то это был клей для затягивания небольших ранок на коже, но кто же собирался ставить господина коннетабля об этом в известность?

– Если у вас есть преступник, осужденный на смерть, вы можете дать ему перед смертью вина. Но предварительно позвольте мне капнуть туда всего одну каплю из этого сосуда.
– Капитан поднял глаза на заинтересовавшегося коннетабля и все тем же спокойным голосом продолжил.
– К вечеру у обреченного поднимется жар, его охватит лихорадка. Ужасный кашель начнет разрывать его грудь.

Через два-три дня в откашливаемой им слизи появятся сгустки крови.
– Голос господина Дрона был по-прежнему спокоен и сух. И это еще более усиливало жуткое впечатление от сказанного.
– На четвертый день там можно будет обнаружить уже слегка розоватые кусочки легких, с темной бахромой по краям. А на пятый день он умрет. И все вокруг будут уверены, что преступник умер от лихорадки. Лишь мы с вами будем знать истинную причину его смерти.

– Так вы считаете, сэр алхимик, - ого, мессира Роже де Ласи кажется, проняло!
– что Генрих VI был отравлен?

– Я даже знаю яд, которым это было сделано, - холодно и сухо отозвался "посланец Пресвитера Иоанна". В комнате воцарилось молчание, прерываемое лишь звоном кузнечного молота где-то в дальнем крыле замка. Наконец слегка побледневший мессир Роже очнулся и твердым тоном много повидавшего вояки отрезал:

– Обо всем, сказанном в этом зале, король Ричард будет извещен в самое ближайшее время. Гонец с известиями будет отправлен немедленно.

Господин Гольдберг подбоченился, и принялся было вещать в том смысле, что наш де государь повелел им самолично доставить грозное известие его венценосному собрату. На что почтенный коннетабль, окончательно придя в себя и приняв, видимо, вообще свойственный ему холодно-ироничный тон, заявил буквально следующее:

– Разумеется, разумеется! Я даже готов выделить вам лучших в этом замке лошадей. И, если вы готовы скакать, ежедневно покрывая не менее шестидесяти миль, то милости прошу! Можете составить компанию моему гонцу.

Полюбовавшись некоторое время пригорюнившимися физиономиями самозванцев и выдержав приличествующую случаю паузу, мессир Роже решил все же сменить гнев на милость.

– Впрочем, - добавил он, снисходительно улыбаясь, - есть и другой вариант. Гораздо более соответствующий высокому положению посланника великого христианского государя. Вчера в замок прибыла леди Маго, дочь Пьера де Куртене, графа Неверского. Молодая графиня возвращается из аббатства Сен-Дени, куда она ездила, чтобы поклониться мощам своего великого предка, Гуго Капета.
– На пару секунд иронично-снисходительная ухмылка даже исчезла с физиономии сэра коннетабля. Похоже, старый вояка всерьез уважал основателя ныне действующей королевской династии франков.