Просто вместе
Шрифт:
— Вот-вот — сквоттеры! Это не какие-нибудь парни-наркоманы с булавкой в ноздре, а люди, которые одеты куда лучше, зато ведут себя не слишком элегантно… Я говорю о моих кузенах…
— Они претендуют на эту квартиру?
— Думаю, бедолаги даже успели потратить деньги, которые собирались выручить за нее! Итак, у нотариуса собрался семейный совет. В результате меня назначили консьержем, сторожем и ночным портье. Ну, вначале они, конечно, предприняли несколько попыток устрашения… Много мебели испарилось, я не раз общался с судебными исполнителями, но теперь все как будто наладилось. Теперь делом
— И надолго вы здесь?
— Не знаю.
— И ваши родители не возражают против того, что вы пускаете сюда незнакомых людей — вроде повара и меня?
— Думаю, о вас им знать не обязательно… Что до Франка, они были даже рады… Им известно, какой я недотепа… И потом, они вряд ли ясно представляют себе, кто он такой… К счастью! Полагают, что я встретил его в приходской церкви!
Он засмеялся.
— Вы им солгали?
— Скажем так: я был… по меньшей мере уклончив…
Она так исхудала, что могла бы заправить рубашку в джинсы не расстегивая их.
Она стала похожа на призрак и состроила себе рожу в зеркале, чтобы убедиться в обратном, обмотала вокруг шеи шелковый шарф, надела куртку и отправилась в путешествие по немыслимому османновскому лабиринту.
В конце концов она отыскала жуткий продавленный диванчик и, обойдя комнату по кругу, увидела в окно заиндевевшие деревья на Марсовом поле.
А когда она обернулась, спокойно, с еще затуманенной головой, держа руки в карманах, то вздрогнула и невольно по-идиотски вскрикнула.
Прямо за ее спиной стоял одетый с ног до головы в черное верзила в сапогах и мотоциклетном шлеме.
— Э-э-э, здравствуйте… — проблеяла она.
Он не ответил, повернулся и вышел в коридор.
В коридоре он снял шлем и вошел в кухню, приглаживая волосы.
— Эй, Филу, это что еще за тетка в гостиной? Один из твоих дружков-бойскаутов или как?
— О ком ты?
— О педике, который прячется за моим диваном…
Филибер, который и так уже был на нервах из-за своего полного кулинарного бессилия, разом утратил аристократическую невозмутимость.
— Педика, как ты изволил выразиться, зовут Камилла, — прошипел он. — Она мой друг, и я прошу тебя вести себя прилично, потому что она поживет у меня еще некоторое время…
— Ну тогда ладно… Не волнуйся. Значит, это девушка? Мы об одном и том же… типе говорим? Такой лысый задохлик?
— Уверяю тебя, она девушка…
— Точно?
Филибер прикрыл глаза.
— Он твоя подружка? Тьфу ты, я хотел сказать «она». Что ты пытаешься ей сварганить? Портянки в масле?
— Представь себе, суп…
— Вот это? Суп?
— Именно. Суп из лука-порея с картошкой от Либига…
— Дерьмо это, а не суп. Кроме того, он у тебя подгорел, так что получится рвотный порошок… Что еще ты туда положил?! — с ужасом спросил он, приподняв крышку.
— Э-э-э… «Веселую корову» [14] и гренки…
— Но зачем?
— Врач… Он сказал, что она должна набраться сил…
— Ну знаешь, если она будет «набираться сил», поедая вот это варево, то сразу отбросит коньки! — И он достал из холодильника пиво и отправился
14
Плавленый сыр.
Когда Филибер присоединился к своей протеже в гостиной, она все еще пребывала в некоторой растерянности.
— Это он?
— Да, — шепнул Филибер, пристраивая большой поднос на картонную коробку.
— Он что, никогда не снимает свой шлем?
— Снимает, но вечером по понедельникам он всегда бывает невыносим… Вообще-то, в этот день я стараюсь с ним не пересекаться…
— Он слишком устает на работе?
— Как раз наоборот — по понедельникам он не работает… Не знаю, чем он занимается… Уезжает рано утром, а возвращается всегда в жутком настроении… Полагаю, семейные проблемы… Прошу вас, ешьте, пока не остыло…
— А… что это?
— Суп.
— Да? — изумилась Камилла, пытаясь перемешать странную похлебку.
— Суп по моему рецепту… Своего рода борщ, если хотите…
— Ага, понимаю… Замечательно… Борщ… — со смехом повторила она.
И на этот раз опять же все было непросто.
Часть вторая
— Есть минутка? Надо поговорить…
Филибер всегда пил за завтраком шоколад, и самым большим удовольствием для него было выключить газ в последнее мгновение, не дав молоку убежать. Это была его ежедневная маленькая победа, а вовсе не ритуал и не мания. Подвиг, невидимый миру триумф. Молоко оседало, и день мог начинаться: он владел ситуацией.
Но в то утро Филибер, растерянный и даже раздраженный тем, каким тоном говорил с ним Франк, повернул не ту ручку. Молоко убежало, и по комнате мгновенно распространился неприятный запах.
— Прости, что ты сказал?
— Сказал, надо поговорить!
— Ну давай, — спокойно ответил Филибер, ставя кастрюльку отмокать, — я тебя слушаю…
— Она здесь надолго?
— Не понял…
— Слушай, кончай прикидываться. Твоя подружка, она надолго задержится?
— На столько, на сколько сама захочет…
— Ты по уши в нее влюблен, так ведь?
— Нет.
— Врешь. Я же вижу твои приемчики! Великосветские манеры, аристократическая изысканность и все такое прочее…
— Ревнуешь?
— Черт, да нет же! Этого только не хватало! Чтобы я — я! — ревновал к этому скелету? Разве у меня на лбу написано «аббат Пьер», [15] а?! — съязвил он.
— Завидуешь ты не мне, а ей. Может, тебе здесь тесновато и у тебя нет ни малейшего желания передвинуть свой стаканчик с зубной щеткой на несколько сантиметров вправо?
15
Пьер Анри Грузе, именуемый аббат Пьер (Лион, р. 1912), французский священник. В 1949 г. основал движение взаимопомощи «Эммаус». Сообщество очень скоро стало международным.