Просто женаты

Коулин Патриция

Адриан не спускал с нее решительного, но настороженного взгляда укротителя львов. Ли медленно опустила ресницы.

— Нет, — покачал головой он, — вот сюда, на кушетку.

Он протянул Ли руку, и она храбро приняла, ее, позволив Адриану подвести себя к мягкой кушетке, стоящей перед мольбертом.

— Я долго думал над тем, каким должен быть цвет вашего туалета, — заметил Адриан, с едва скрываемой насмешкой наблюдая, как его натурщица располагается на кушетке.

Ли с досадой обнаружила, что на такой кушетке ее наряд выглядит еще более откровенным и легкомысленным.

— Вот

так, — продолжал он, быстрыми и легкими движениями касаясь ее плеча, руки и колена. — Откиньтесь на спинку, поднимите ноги, слегка прогнитесь, но не слишком сильно… Отлично! — Адриан выпрямился, внимательно оглядел Ли, слегка приподнял ее юбку и кивнул. — Да, я не ошибся, выбрав белый цвет. Я опасался, что на его фоне ваша кожа будет выглядеть слишком бледной, но, как выяснилось, напрасно. Вы напоминаете совершенное, эфирное создание. — Он с величайшей осторожностью провел кончиками пальцев по подбородку Ли, словно боясь повредить его. — Зато я был уверен, что белый цвет будет особенно хорошо смотреться на фоне красного бархата и станет идеальным символом преображения невесты в брачною ночь. Чистота уступает место страсти!

Он приспустил с плеча Ли узкую бретельку, склонил голову, оглядывая ее, и вновь одобрительно кивнул:

— Да, контраст поразительный, можно даже сказать… потрясающий.

Склонившись над Ли, он расстегнул несколько пуговок на ее лифе — таким же уверенным и небрежным жестом, каким смахнул бы пылинку с собственного лац кана.

Ли старалась не думать о том, насколько обнажена ее грудь. Она зашла слишком далеко, чтобы отступать. И кроме того, ночная рубашка оставляла так мало простора воображению, что более возмутительное зрелище было трудно себе представить. Ли решила идти до конца, несмотря ни на что.

Нахмурившись, Адриан расстегнул еще одну пуговку и улыбнулся с настораживающим удовольствием:

— Великолепно!

Затем он обошел вокруг кушетки, встал за спиной Ли, вынул из ее волос шпильки и распустил узел, старательно уложенный Бриджет час назад.

— Надеюсь, вы не против? — произнесен, когда возражать было уже поздно. — Ваша прическа не сочеталась с туалетом.

— Если уж я согласилась позировать в ночной рубашке, — сухо откликнулась Ли, — вряд ли я стану возражать против распущенных волос.

— И правильно сделаете.

Быстрыми движениями пальцев он распутал кудри и пряди и принялся с неистощимым терпением укладывать их на плечах Ли.

Одну прядь он положил ей на грудь. Судя по улыбке, это зрелище оставило у него самое благоприятное впечатление. Подумав, он расстегнул еще одну пуговицу, и Ли вздрогнула, ощутив прикосновение его пальцев к нежной коже груди.

— Да, великолепно…

— То же самое вы говорили минуту назад, — напомнила Ли, раздраженная прежде всего собственной безропотностью.

— А что я могу поделать, если вы отвергаете старую мудрость, утверждая, что совершенству есть предел? — Он вновь обошел вокруг кушетки, разглядывая Ли, словно ком глины, которому предстояло стать изваянием. Адриан уже давно оправился от первоначального

потрясения. Теперь уверенности лишилась Ли.

Пока она переодевалась, Адриан успел снять сюртук, жилет и галстук, оставшись только в облегающих черных панталонах, сапогах и белой рубашке с расстегнутым воротом. У Ли возникло смутное ощущение, что, пока Адриан был застегнут на все пуговицы и выглядел истинным джентльменом, ей ничто не грозило. Вместе с тем ей понравился нынешний облик мужа. Казалось, он только теперь стал сам собой.

Адриан застыл, скрестив руки на груди и слегка прищурившись, словно ценитель, разглядывающий редкостный шедевр во всех подробностях. Завиток темных волос упал ему на лоб. Ли заметила на щеках и подбородке темную щетину. А улыбка на его мягких, чувственных губах привела ее в смятение.

— Поза идеальна, — наконец объявил он. — Теперь займемся выражением лица.

— Я должна улыбаться?

— Ни в коем случае! Улыбка свидетельствует о счастье и удовлетворении, а для этого пока слишком рано. Я хочу видеть на вашем лице предвкушение, томление, возбуждение. Церемония окончена, — продолжал он низким, вкрадчивым голосом, — вы остались одна в своей спальне и теперь ждете, когда придет муж. Вы присели на кушетку, перебирая в памяти события минувшего дня и размышляя о том, какие неизведанные наслаждения сулит вам предстоящая ночь.

Во рту у нее вдруг пересохло. Взгляд Адриана медленно блуждал по ее телу. Она пыталась устоять против его чар, закрыв глаза, но это не помогло: она по-прежнему чувствовала, что Адриан смотрит на нее, пробуждая непривычные ощущения.

— Вы с нетерпением ждете. Затем сбрасываете туфли. Ли широко открыла глаза, а Адриан снял с ее ног туфельки и бросил их на пол возле кушетки.

— Вы отпиваете глоток вина.

Неизвестно откуда он достал бокал вина, протянул его Ли и дождался, пока она сделает глоток. Вино избавило ее от сухости во рту, но вызвало головокружение.

— Вы дали волю своему воображению, зная, что вскоре руки и губы возлюбленного будут блуждать по вашему телу, касаясь тех мест, к которым до сих пор не притрагивался ни один мужчина.

Беспокойство в душе Ли усилилось. Адриан не прикасался к ней, только говорил о ласках, а ее сопротивление рушилось, как карточный домик. Промелькнувшее желание броситься прочь было быстро подавлено более мощным и первобытным стремлением остаться.

Она вдруг поняла, что жаждет его прикосновений, и Адриан откликнулся на ее призыв немедленно, словно прочел ее мысли.

— Вы запрокидываете голову, — продолжал он, скользя ладонью по ее шее, поглаживая щеку большим пальцем. Ли не протестовала — напротив, она слегка повернула голову, чтобы продлить ласку. — Вы слышите шаги за дверью и закрываете глаза. Ваше сердце лихорадочно колотится, мысли путаются. Вы думаете о том, что через несколько секунд он будет рядом…

«Да, — мысленно подтвердила Ли, — да, да!»

— Вы облизываете губы. — Она ощутила, как большой палец Адриана прошелся по ее нижней губе, оставив на ней привкус гвоздичного масла.