Просто жизнь
Шрифт:
— К нам? — недружелюбно спросил шофер. — Давай, давай. Шофер? Не за длинным рублем приехал? Вон, видишь, один искатель вензеля вычерчивает — тоже за длинным рублем охотится.
И опять показалось Андрею что-то знакомое в вихляющей походке выпившего, и он спросил:
— Кто это?
— Приблудный какой-то. Искатель жизни на широкую ногу.
— Обожди минутку, — попросил Андрей, — я мигом.
Оставив чемоданчик, бросился к бараку, в котором скрылся парень. Ну, конечно же, это Семен! Он ведь часто повторял: люблю жить
Парень лежал на лавке, а чемодан валялся на полу. В Андрея вперил ничего не видящий, осоловелый взгляд. Это был Семен.
— Прощай, моя телега, все четыре колеса, — бормотал он. Потом, видимо, все-таки сообразил, что перед ним кто-то стоит, с трудом сел и позвал:
— Браток, иди сюда. Эх, браток! Мы с тобой поедем, эх, и совхозик я знаю! Поедем, браток!
Андрей выскочил из барака. Шофер спросил насмешливо:
— Свой?
— Нет, — ответил Андрей. — Ты меня, друг, не задирай. Я могу обидеться.
— Ладно, садись. Да куда ты к дьяволу полез! — крикнул он, видя, что Андрей неловко пытается залезть в кузов. — Садись в кабину!
Подождали поезд, но на этой станции никто не сошел. Когда тронулись, шофер, искоса взглянув на Андрея, спросил:
— Рука-то не действует?
— Плохо.
— А ты не сердись, — миролюбиво продолжал шофер. — У нас тут всякая птица водится. Ездят некоторые гастролеры, деньгу ищут, как будто она валяется на дороге: остановился и собирай сколько хочешь. Иному так и хочется съездить по нахальной морде. Жаль только, нельзя: под суд попадешь, ни за что пострадаешь.
Приехали в совхоз под вечер.
— Куда тебя подвезти? — спросил шофер.
— К комитету комсомола.
— Мигом!
Вот оно, знакомое здание конторы, а вон те два окна, самые крайние, — это комната комитета комсомола. Окна открыты. Видны головы, спины — много народа там собралось. Когда Андрей вылез из кабины и пожимал на прощанье руку шофера, в окно выглянуло знакомое лицо, кажется, Пети Колокольцева, может, чье другое — не уловил Андрей.
Голова снова скрылась, потом еще раз выглянула и вдруг заорала:
— Ребята, Андрей Синилов вернулся!
Несколько человек высунулись в окно по самый пояс, а остальные ринулись к двери. Не успел Андрей опомниться, как его окружили со всех сторон. Кто-то взял чемодан, чьи-то сильные руки осторожно обняли. Шофер радостно чмокал языком, мотал головой и говорил сам себе:
— Вот не знал, елки-палки! Вот не знал!
— Здорово, Андрюшка! — между тем кричали ребята.
— Привет Синилову!
— Молодец, Андрей, что приехал!
Своя, своя родная семья. У Андрея слезами заволокло глаза, и он шептал:
— Спасибо, ребята, спасибо…
Только Дуси не было. Когда все угомонились, Андрей спросил:
— Ребята, а где же Дуся?
— Как где? — уставились они недоуменно. — Она ж за тобой поехала. Ждала, ждала и поехала.
—
— Какие тут шутки! Два дня как уехала.
— Куда?
— В Кыштым, понятно.
— Нет, ребята, не шутите. Я ее не видел. Вы, наверное, разыгрываете меня.
— Чудак человек! Зачем нам тебя разыгрывать? Ты ж сам довел до этого девушку — ни ответа, ни привета. Дивчина по тебе вся иссохла, а ты хоть бы что. Ну, мы еще к этому вернемся, спросим еще за это!
— Ладно, ребята. Больше не буду. Принимайте. Не могу больше без вас, свет не мил, тоска заела.
— Примем? — обратился к ребятам Петя Колокольцев. — Как, ребята?
— Примем!!! — гаркнули разом.
Андрей улыбался сквозь слезы и думал: «Вот оно мое счастье, среди этих славных ребят, рядом с Дусей. Большое, необъятное счастье, его хватит на всю жизнь…»
Эта повесть была написана в 1959 году. Событиям, которые в ней описаны, сегодня уже около полутора десятка лет. В свое время повесть была опубликована, и я, откровенно говоря, просто забыл о ней. Но вот совсем недавно в газете встретилась знакомая фамилия. В небольшой корреспонденции сообщалось, что совхоз такой-то добился хороших показателей по животноводству, а директором того совхоза был Синилов. Я подумал тогда: может, это мой Синилов? Но, возможно, это был и однофамилец. Все собирался уточнить, да как-то не получалось, хотел даже съездить туда, но не мог выкроить времени.
Помог случай. Шло собрание областного партийного актива. Ораторы на трибуне сменялись один за другим. Вдруг председательствующий объявил:
— Слово предоставляется директору совхоза товарищу Синилову.
Я встрепенулся и чуть приподнялся, чтобы лучше разглядеть Синилова. Он спешил по проходу к трибуне, а я жалел, что вижу его с затылка. Он был коренастый, располневший, пиджак плотно обтягивал спину. А тот Андрей был сухощавый — тростиночка. Однако чуть не пятнадцать лет прошло ведь… Говорил Синилов толково и горячо. А я мучился: тот это Синилов или нет? Наконец, он, жестикулируя, приподнял правую руку. Сначала он ее как-то неловко отбросил в сторону, а потом уже вперед, но все равно выше плеча поднять не мог. Лишь по этому жесту я его и узнал. После операции рука так и осталась неполноценной.
В перерыве между заседаниями я разыскал его и сказал:
— Здравствуй, Андрей Синилов!
Он посмотрел на меня недоуменно. Темные волосы зачесаны назад, на висках — седина: рановато начал седеть, друг мой, рановато. И в плечах раздался и пополнел. Видно, сельский воздух очень ему полезен.
— Не узнаешь?
Андрей сконфуженно улыбнулся:
— Простите, но…
Я назвался. Андрей обрадовался, взял мою руку и тряс, теперь уже широко улыбаясь.
— Как же, как же! — говорил он. — Мы с Дусей иногда вспоминаем вас, и книга ваша у нас есть, вот только без автографа.