Простонародные рассказы, изданные в столице

Древневосточная литература

— Я достиг небесных миров и меня зовут Гань. Ты же когда-то был моим учеником и собирал лекарственные травы, — сказал даос. — Но поскольку твои мирские желания не были чисты и на пути к Истине [119] тебе приходили мысли об отступлении и сожаления одолевали тебя, в наказание ты был низвергнут в этот мир бедным ученым — вот почему тебе пришлось испытать бесовские соблазны и женские обольщения. Теперь ты уже все постиг, поэтому можешь отрешиться от мирской суеты и ступить на Путь Истины. Когда же пройдут двенадцать лет, я приду и уведу тебя. — С этими словами он превратился в порыв ветра и исчез.

119

Истина (Путь Истины, Путь) — естественный путь развития (дао), которому, согласно даосской философии, следует все в мире. Основы учения о дао изложены в древнем философском трактате «Дао дэ цзин» («Книга о Пути и добродетели»; VI в. до н. э.).

С

этих пор учитель У ушел от мирской суеты, стал монахом и пустился, словно облако, странствовать по земле. Через двенадцать лет он встретил в горах Чжуннаньшань святого Ганя и последовал за ним. Стихи гласят:

Всем сердцем постигая Путь, с мирской порвал он скверной — И как, скажи, теперь его посмеют тронуть черти? Где ложь, где правда, всей душой уразумел навеки, И бесов в Западных горах нет больше по пещерам.

Честный приказчик Чжан

Кто-то сказал, что ни старым, ни новым нету событиям счета, Но в большинстве и цветенье, и гибель — просто пустые заботы. Можно считать, что события в мире следуют судеб движенью, Только зачем же приравнивать их к лебедя вольным полетам! Выцвели некогда черные брови, будто бы снег обметал их; Быстро поблекнет на лицах румянец, словно цветы, опадет он. Этот страдает, а этот скорбит — оба должны оглянуться: В роще под вечер листва шелестит, ветер печальный зовет их.

Эти восемь строк [120] стихов написал Ван Чу-хоу [121] из уезда Хуаянсянь, что в округе Чэндуфу области Сичуань [122] , когда ему было около шестидесяти лет. Впервые увидев в зеркале, что усы и борода у него начинают седеть, он выразил свои чувства в стихах. Молодое стремится к расцвету, а то, что достигло расцвета, стареет — вот закон, которому подчиняется все в мире, и избежать его никто не в силах. Обычно все белое становится черным, только усы и борода, наоборот, сначала черны, а потом уж белеют.

120

Эти восемь строк. — При переводе китайских стихов их принято делить на две полустроки.

121

Ван Чу-хоу — чиновник при академии Ханьлинь в нач. XII в. Другие его сочинения неизвестны.

122

Сичуань — западная часть современной провинции Сычуань.

Когда посланник Лю, который носил цветы в волосах [123] , увидел в зеркале свою поседевшую голову, он написал стихи-цы на мотив «Лавка для пьяных»:

Всю свою жизнь я по нраву не строг. Прелестью юной весны завлечен, Пьян от вина и влюбляюсь в цветы у дорог. Пусть говорят, что годами я стар, сердцем я вовсе не стар. Голову всю изукрасил цветами, шапку закрыл и платок. Будто бы иней виски, Словно в снегу волоса — Вздох удержать я не смог.

123

Носил цветы в волосах. — Возможно, его прозвище дай хуа — «Цветы на голове».

* * *

Те мне советуют: краситься впору, Эти советуют: выщипать надо. Красить, выщипывать — толку от этого мало. Это когда-то боялся я стать демоном жизни короткой [124] — Жизни

уже середина сегодня мимо меня пробежала. Так что оставьте меня: Право, к вечернему виду Белое больше пристало.

Рассказ наш пойдет об одном господине из Кайфэнфу, что в Бяньчжоу [125] . Ему было за шестьдесят, и усы и борода у него были седыми. Но поскольку он не хотел смириться и признать себя стариком, увлечение женщинами привело его к тому, что он лишился своего состояния и превратился почти в бездомного бродягу.

124

Демон жизни короткой — душа рано умершего человека.

125

Кайфэнфу, что в Бяньчжоу — в современной провинции Хэнань.

Как же звали этого господина и что он такое сделал? Воистину:

Настанет ли год, когда не поднимут дорожную пыль повозки? Придет ли пора, когда скажем «прости» делам, опутавшим сердце?

Рассказывают, что в Кайфэнфу, восточной столице, жил некий господин Чжан Ши-лянь, торговец нитками. В шестьдесят лет у него не было ни сына, ни дочери, и после смерти жены он остался один как перст. Обладая состоянием в сто тысяч связок монет, он содержал лавку с двумя приказчиками. Однажды, ударив себя в грудь и тяжко вздохнув, господин Чжан сказал, обращаясь к своим приказчикам:

— Я уже совсем старик, и нет у меня ни сына, ни дочери. На что мне мое состояние?

— Почему бы вам, господин, не жениться снова? — отвечали приказчики. — Жена вам и родила бы того, кто [126] стал бы после вас приносить жертвы на алтарь ваших предков.

Господин Чжан пришел в восторг и тут же послал за свахами Чжан и Ли. Это были такие свахи, о каких говорится:

Начнут свою речь — и сразу же свадьба готова; Откроют уста — и тотчас союз заключен. Излечат любого, кто в мире как феникс без пары, луань [127] без супруги; Им дело до всех, кто на свете один засыпает, живет одиноко. Расскажут историю Яшмовой Девы, Привычным приемом твоею рукой невзначай овладеют; Обслужат тебя как Юнца Золотого [128] , Словами осыплют, твой стан для тебя незаметно обнимут. Ткачиху Небесную могут заставить о милом в тоске сокрушаться; Хэн-э [129] завлекут — и захочется ей из Лунных дворцов удалиться.

126

Родила бы того, кто — букв. — и нань бань нюй «мальчик или полдевочки», т. е. хотя бы одного ребенка.

127

Луань — сказочная птица с ярким оперением; подруга феникса.

128

Яшмовая Дева, Юнец Золотой — прислуживают во дворце Владыки Востока.

129

Хэн-э — см. примеч. к с 99.

Когда свахи пришли, господин сказал им:

— У меня нет сына, а потому я хочу жениться. Не могу ли я затруднить вас просьбой подыскать мне жену?

Сваха Чжан молча принялась размышлять: «Старый дядюшка дожил до такого почтенного возраста и только теперь надумал жениться! Кто же захочет пойти за него? Что тут ответить?» Но сваха Ли легонько толкнула ее и сказала:

— Это нетрудно.

Свахи собрались уходить, но господин Чжан остановил их и добавил:

— У меня есть три условия.

Именно из-за того, что он высказал эти свои желания, ему многое пришлось испытать:

Меж черных туч пролегла дорога, На ней он стал страдающим от невзгод человеком; Для белых костей не нашлось могилы, И он превращен в бездомного, бесприютного духа.

— Что же в мыслях у господина? — спросили свахи.

— Я хочу сказать вам о трех условиях. Во-первых, я хочу, чтобы эта женщина была способная и красивая; во-вторых, она должна быть равна мне по происхождению и, в-третьих, раз у меня в доме есть сто тысяч связок монет, то и ей следует принести с собой столько же.