Простой советский спасатель 2
Шрифт:
– Ну, ты… – прошипела девчонка, едва сдерживая слезы.
На светлом сарафане расплывалось коричневое пятно. Черт! Очень надеюсь, что кляксу можно отстирать. Помнится, мама, чтобы свести пятна пота с отцовских рубашек, химичила, как какой-нибудь заправский ученый.
Одно время мы с батей увлекались фотографией, и дома было все, чтобы проявлять, закреплять и печатать. Так вот, матушка отжимала у бати фиксаж для пленок, разводила теплой водой, намазывала пятна, смывала и только потом закидывала в стиралку.
Нашу первую
Лена едва не плакала, мокрая клякса расплылась аккурат на груди.
– Прости, я не хотел, – извинился я.
Девчонка так на меня глянула, что я счел за лучшее не развивать тему, а молча переждать бурю. Но не выдержал.
– Хочешь, пойдем в общагу, застираешь.
– Спасибо, не надо! – огрызнулась Лена. – Я живу недалеко. Так ты расскажешь, что за бумажка такая старая? Если я не ошибаюсь, это старинная карта нашего города?
– Ошибаешься. Во-первых, это не она. Во-вторых, не совсем карта. В-третьих, у нас был другой договор. Будешь еще квас? – я собирался взять еще кружечку, чтобы дать девчонке время окончательно успокоиться.
– Нет!
– А я буду, – с этими словами я развернулся и потопал к бочке.
– Подожди!
Я оглянулся. Лена торопливо допила остатки кваса и протянула мне пустую кружку. Я забрал тару и встал в конец небольшой очереди так, чтобы не потерять девушку из поля зрения.
Собственно, про подсадную утку – это я загнул. Кто бы ее так скоро выпустил, если бы Лена была засланным казачком. Умные люди сразу догадаются, что к чему. Значит, здесь что-то другое. Вполне может быть, что девчонка – дочка какой-то важной шишки. А дети номенклатуры в Советском Союзе все равно что дети богов. Бывают, конечно, исключения. Но это такая редкость… И в колхоз на перевоспитание «золотых» детишек только в книге можно сослать, в жизни родители свое чадушко отмажут. Да еще и потерпевшего виноватым сделают.
Я принял кружку из толстых рук замученной продавщицы и пошел к Елене. Девушка стояла, прислонившись к стволу дерева, и о чем-то размышляла.
– Будешь? – я протянул кружку. – Еще не пил.
– Нет, спасибо. Расскажешь? – Лена качнула головой, показывая на мой карман.
– А ты?
– Можно подумать, сам не догадался! – проворчала девчонка.
– Догадки к делу не пришьешь, – философски заметил я, отхлебывая квас.
– Мой отец… большой человек в городе, – через силу выдавила Лена. – Я не хотела… Хотела вместе со всеми… Но меня начальник опорного пункта знает в лицо… Он у папы… – девушка резко оборвала сама себя. – Он меня узнал и велел отпустить. Видел бы ты, как они на меня смотрели! – будущее светило
Всегда теряюсь от женских слез, не знаю, что делать с плачущими девушками в любом возрасте.
– Лен… Ну, ты чего! Да брось ты! Ну, подумаешь, смотрели! На меня вон тоже сегодня смотрели, когда я из кустов выходил. И даже ржали, – мои неловкие попытки утешить вызвали только новые потоки слез.
Вздохнув, я поставил кружку с квасом на землю возле дерева, шагнул ближе и неуклюже приобнял пигалицу. Лена вздрогнула, но, к моему удивлению, не отпрянула.
– Лен, ну, не плачь! Хочешь, я тебе мороженку куплю? А? – Девчонка всхлипнула, я тяжело вздохнул, погладил по голове.
Сколько обычно плачут женщины? От пяти минут до бесконечности? Или это они обижаться умеют надолго на пустом месте, а реветь быстро заканчивают? Ходишь потом, гадаешь, за что на тебя дуются. То ли дату первого поцелуя забыл спустя полгода с момента первой встречи, то ли душ не переключил. Хуже, когда подружке муж шубку подарил или кольцо с брюликом, а у твоей нет, но очень хочется. И попробуй не угадай потом с подарком на день рождения. Ну да, мы же, мужики, телепаты, мысли читать умеем!
Я вздохнул, вспомнив свою Галку, с которой мне исключительно повезло. Она просто перечисляла, что ей хочется, а я дарил. Поэтому всегда и сюрприз был, и в подарок жена получала то, о чем мечтала.
Правда, с точки зрения ее подруг, мечты у нее были странные. То жесткий диск на терабайт, то приблуду для фотоаппарата, то еще какую железку. Всегда то, чем она потом пользовалась. С моими подарками было еще проще. Мы просто шли в магазин, и я показывал ей те железки, которых не было в моей мужской рабочей коллекции.
Поэтому на двадцать третье февраля я не получал носки, а на восьмое марта жена находила шоколадку, перевязанную ленточкой. Наша семейная жизнь стала намного счастливей, когда мы поняли, что читать мысли друг друга никогда не научимся, и стали разговаривать.
– Лен, ну правда, тебе не все равно, что о тебе подумают окружающие? Подумаешь, папа! Ведь ты не из-за папы в нудисты подалась?
– Н-нет! И я не по-о-далась!
– Тем более! Ты – ученый! Изучаешь процесс изнутри, так сказать! А папа здесь вовсе ни при чем! Ну кто там у вас в медицине самый знаменитый? Думаешь, его сразу всерьез воспринимали?
– Не-ет! – Фух, кажется, слезы стихают!
– Вот видишь! Через тернии к звездам, помнишь? Ну и все, вытирай слезки и заканчивай сырость разводить!
– Не ра-азговаривай со мной как с маленькой! – Лена вывернулась из моих рук, сердито глядя на меня покрасневшими глазами. – Дома достали! Я для них несмышленыш! И ты не думай! Я просто перенервничала! И вообще! Теперь твоя очередь! Рассказывай, раз обещал – рассказывай! – девчонка судорожно вздохнула в последний раз и уставилась на меня своими огромными глазищами.