Простой советский спасатель 3

Буров Дмитрий

— Так точно, мой командир! — я шутливо отдал честь. — Проводишь?

— А как же! — девчонка кивнула головой. — За тобой глаз да глаз нужен! Опять куда-нибудь попадешь! Пошли! Хватит уже прохлаждаться!

Лена крепко взяла меня за руку, и мы зашагали в сторону больничного городка. Шли молча, и это молчание не напрягало. Так молчать могут только влюбленные или очень близкие люди. М-да, Лесовой, похоже, ты встрял по полной. А ведь столько лет прошло, я уже и не надеялся. Точнее, после смерти Галчонка решил, любовь слишком болезненная штука, чтобы снова позволить себе любить.

Я

незаметно покосился на девушку. Лена шла, улыбаюсь целому миру, доверчиво держась за мою ладонь. На секунду мне вдруг показалось, что со мной рядом идет Галка. Она точно так же радовалась всему на свете: солнечному дню, птицам, цветам, встречным людям. В груди защемило, но тут же сердце словно кто-то ласково погладил, разрешая стучать в полную силу и дышать. «Спасибо, Галчона», — мысленно шепнул я, выдохнул и расправил плечи.

Лена проводила меня до самых дверей отделения, проследила, как я захожу в палату и осталась поболтать с девчонками на санитарном посту. «Всех она здесь, что ли, знает?» — хмыкнул я, закрывая за собой двери.

Меня встретила гробовая тишина, хотя подходя к дверям, я слышал приглушенные голоса. Поднял глаза и снова хмыкнул, на этот раз громко вслух: на свободной койке как и в прошлый раз потрепанного вида мужички резались в карты во главе все с тем же дедком.

Я засунул папку подмышку, подошел к умывальнику, ополоснул руки и молча протопал к своей кровати, сопровождаемый молчанием и взглядами. Спинным мозгом ощущал смесь любопытства и удивления, но мужики стоически молчали. Черт его знает почему. Может, решили, раз я вернулся из Комитета госбезопасности живым и невредимым, то теперь все, я под их крышей и меня не стоит трогать?

Ну и фиг с ними. Как говорится, баба с возу, коню — кобылу. Я сунул папку в изголовье, не рискуя оставлять в тумбочке: мало ли что еще взбредет в голову моему придурошному соседу-стукачу. Стянул рубашку, скинул сандалии, и завалился на кровать.

Голова гудела от переизбытка информации и эмоций. Очень хотелось все разложить по полочкам, подготовиться к вечерней встрече. Да и самому так легче, когда понимаешь, что и откуда выходит: то ли хвост их задницы растет, то ли ноги торчат. Придется купить тетрадку и начать вести что-то типа дневника. Записать основные мысли, от них уже вести стрелочки с галочками, отрабатывать идеи и прочее.

Я решил было не откладывать в долгий ящик, и прямо сейчас метнуться за большой тетрадью в клеточку, но передумал. Да и Лена, сто пудов, еще торчит в коридоре, треплется со знакомыми девчонками,так что не стоит рисковать. В голове затихло, и я принялся фильтровать полученную и изученную информацию.

Мужики на соседней койке так и не решились ничего спросить, доиграли партию и практически бесшумно покинули нашу палату, прихватив с собой моего соседа. Я улыбнулся, повернулся на другой бок и неожиданно для себя вырубился.

Во сне вся каша последних нескольких дней превратилась в какой-то приключенческий триллер. То я за кем-то гонялся, то за мной кто-то бегал и что-то кричал. Приснился мне и Федор Васильевич, одетый в военную форму с орденами и медалями на груди. Он долго и сурово смотрел

на меня, а потом ткнул пальцем в какую-то награду.

Я хотел глянуть, на что архивариус указывает, но он исчез, поглощенный внезапной волной, которая выкинула меня на пляже недалеко от спасательной вышки. К моим ногам море вывалило кучу камушков с дырочками, сзади раздался знакомый голос, который требовал, чтобы я немедленно собрал куриных божков, потому что "они денег стоят, по десятке за камень".

Я оглянулся и увидел Женьку, который сидел на вышке и орал в рупор. Я прислушался и понял, что про камешки кричит именно мой напарник. Внезапно с танцевальной площадки на набережной зазвучала очень странная музыка. Я удивился: незнакомая мелодия скорее напоминала музыкальную заставку к мистическому фильму, под такое не потанцуешь. Внезапно Жека поднялся на вышке в полный рост, и я обалдел еще больше.

На голый торс товарищ зачем-то накинул мантию, расшитую звездами, а рупор в его руках внезапно превратился в островерхий колпак звездочета, который друг немедленно нацепил на голову. В небесах загрохотал гром и раздался суровый голос: "К сожалению, Вы покидаете проект «Сражение магов и колдунов»".

И тут я вспомнил, откуда знаю своего соседа по общаге. Одна из моих подружек в том времени увлекалась этой дурацкой передачей. Однажды я даже полностью отсмотрел с ней один из выпусков. Как наяву передо мной возникло лицо одного из экстрасенсов-неудачников, который так и не смог доказать свою силу. И похож он был на Женьку Кукулина, моего напарника-спасателя.

Я во все глаза вглядывался в воспоминание и все четче осознавал: да, повзрослевший, постаревший, раздобревший, с жидким хвостиком, но это был именно Жека, друг Лехи Лесакова по прозвищу Леший из семьдесят восьмого года. Картина Репина «Дожились!»

Не успел я удивиться, как Женька что-то швырнул в мою сторону, и ярко вспыхнул в языках неизвестно откуда возникшего пламени. Я машинально закрыл глаза и не увидел, чем он в меня кинул. Когда я решился поднять веки, то снова оказался в больничном городке напротив пылающего старого здания. Отчего-то вокруг никого не было, ни толпы любопытных, ни пожарных, ни медицинских работников.

Я хотел остаться на месте, переждать этот кусок сна на расстоянии и посмотреть на пожар со стороны, но кто-то толкнул меня в спину, и я снова провалился в подпол. На этот раз, правда, обошлось без огромного шкафа, но все равно, даже во сне тело откликнулось отбитой грудиной.

Радовался я недолго, что-то обожгло мне спину с такой силой, что даже сквозь сон стало больно. Я заорал и попытался откатиться в сторону. С большим трудом мне удалось это сделать, я выдохнул и уткнулся лбом в холодный каменный пол, стиснув зубы, сдерживая крик. Кожа на спине горела адским пламенем, такое ощущение, что ее полили спиртом и подожгли.

Однажды мы тушили алкоголика, который словил белочку, облился спиртом и угрожал себя поджечь. Не знаю, кто и зачем вызвал именно нашу службу на место предполагаемого самоубийства, но подоспели мы как раз в тот самый момент, когда придурок чиркнул спичкой, чтобы закурить.