Шрифт:
Intro.
Сомнительный забор закончился припевом (так бывает, если забор очень длинный, а ты очень настроен на внутренний космос. К концу забора ты уже композитор. Конечно этому предшествовала череда перерождений, от кого ты и сам объяснить не можешь.). По разморенному уже от утренней жары проулку ползла улитка величиной с огромного пешехода. Надо переходить на газ! Тут кто-то чиркнул спичкой и под веком рванул мир. Веко зачесалось. Вокруг, вернее в зоне видимости все находилось на местах и в формах, которые он привык воспринимать как порядок. Он внушил, или перед тем как внушил в себя форму: кожу, кости, внешность,
Икар города «Негодяйск».
В минуту лунного сомнения ему перебило ноги, и он упал лицом в планету. «Какая благодатная почва для жилетки!» -подумал он. И стал портным.
Он шил поперек морей, вдоль экватора, подшивал Эльбрус и укорачивал дорогу до магазина с самыми необходимыми напитками, для каждого неполноценного негодяя, во всей округе города Негодяйска. Это был даже не город, а так, подстаканник гремящий в плацкарте метро до первой серной пробки. На счет серной пробки может я и погорячился, но серой пахло. Однако никто этого не слышал или не хотел слышать, так как в аду лучше не слышать и не видеть, что происходит. Так что летели в слепую черную дыру.
Итак, наш герой начал кроить гроб из газеты "Свобода". Да, да из одноименной газеты газеты "Свобода", которую никто не читал уже сто лет, да и не издавал никогда.
Чем дальше плюнешь, тем ближе смерть. – подумал он и затушил окурок об язык. Так спасался от смерти в темные времена темный люд темного города Негодяйска. Это, что касается истории. Вернемся к нашему герою.
Налюбовавшись на свое творение, он резко поменял свои приоритеты и приделал к гробу крылья.
Было пасмурное, дождливое, октябрьское утро.
«Если не получится, никто не увидит», – подумал он и с еще большей уверенностью двинулся к самому высокому строению города Негодяйска.
Кстати запрещалось писать название города Негодяйск с большой буквы на законодательном уровне земли, то есть почвы на которой он стоял. Иначе никак не вывести эту заразу из умов граждан. Ну вы и сами знаете. Так вот. Самым высоким строением города Негодяйска была надгробная плита, стоящая на могиле человечности. Она, кстати, умерла не доношенной. Так что предполагается, что сама не поняла, что существовала.
Некоторые источники молчат о том сколько и как наш герой взбирался на обелиск. Другим источникам по сведению третьих, которых и не существовало никогда, было вообще не до нашего "Икара". Они, которые вторые источники, в это время копали могилу журналистике и почти дошли до руды.
Так вот. На могильной плите через год появилась мемориальная табличка, которая гласила "Здесь работал и разбился герой, Икар, и просто он. Крылья "Свободы" унесли тебя от нас слишком глубоко."
Сложный кот.
е2 коту удалось появиться в комнате, затрещало в ушах: это пошли грибы. По этому поводу хозяин кота лежал с отравлением.
Партия
Ответ.
Как говорится "Не пойман-не нужен". Вот и он в дружном коллективе невесомостей сужался под звуки неприглядного выброса лунных активностей в пору утраченного сомнения в своем нахождении там. «Здесь все по-старому» -выдохнул он и засобирался. Надо было еще добраться до сути вопроса, ответ на который итак был известен.
Так вот. Вопрос для ответа был похож на внутренности кита. То есть был глубокий и дурно пах. Его нельзя было задать первому встречному, потому что можно было захлебнуться от восторга услышав ответ, который итак был известен всем. Но никак существа похожие на нас не могли обойтись без этого, и поэтому ходили то туда, то обратно. Так и протекала их жизнь.
Ареал обитания среднестатистического ходуна представлял из себя путь примерно в две миле секунды спокойным шагом по холмистой местности похожей на полушария мозга только абсолютно ровные и обтянутые кожей. Фланировали спокойно, покуривая трубку, любуясь горизонтом. Джентльмены вели светские беседы, леди наряжались в лучшие платья. Туда и обратно за день можно было сходить несколько раз. Примерно до десятка. Все еще зависело от моральной подготовки и физической формы. А так как варианты вопроса вопросов не иссякали, то ответ уже просто завис в воздухе и превратился в физическое воплощение себя, и накрыл все. Кто-то крикнул: «Катарсис!». Занавес закрыл сам себя, все втянулось, что-то лопнуло. Мантра длилась вечно.
Намерение.
Было написано «Вход». Кто и куда мог бы зайти было не очень понятно, ведь никого не было. «Вход как начало существования», – раздались около него слова.
«Ого», – подымал он и вышел.
На выходе из блинной продолжался пасмурный день первого ноября. Неба не было. Все к чему можно было приблизится были перила крыльца блинной. «Остальное не важно», – сказал он.
Формула(любая)было подвержена сомнению. Все, таки, луч, бьющий в глаз, был не совсем луч. А свет, принимаемый за луч был послевкусием удара о входную дверь, через которую он вышел. "Вход" или "Выход", это намерения человека. Надписи может и не быть. Как не было намерения покидать блинную, крыльцо блинной, перила крыльца блинной. Куда бы он не намеревался, оказывался в одной и той же точке пространства и времени. Входа и выхода не было. Потому что стучаться надо. По крайней мере перед тем как получить намерение.
Смерть гвоздя.
А вот еще один яркий представитель труда своего мозга. От чего и страдает. А также страдает от внушения окружающего мира, или внушения ощущений окружающего мира, или нежелания ощущать ничего, кроме окружающего мира. Короче труженик своего "Особенного мозга". Все приобретенные в процессе эволюции "инструменты" самообмана этого органа опустим.
Вот он (труженик) стоит.
– Забей гвоздь, -говорят ему.
–Забил, – отвечает он.
«И в правду гений» – думает гвоздь, и вешается на картине гения, имя которого утрачено.