Пространство Любви (Звенящие кедры России - 3)
Шрифт:
– Я...Ой. Что же наделала я? Выпила молочко вашего сыночка.
– Не беспокойся, Анечка. Ему хватит. Ты только из одной выпила груди, а в другой ещё осталось. Ему хватит. Мой сыночек может и пыльцу цветочков кушать. Если захочет. А ты теперь всё получила, чтобы не бояться быть сильной, красивой и счастливой. Теперь возьми своё счастье от жизни, от каждого дня её.
– Я буду сильной и здоровой. Буду думать, как мамочку встретить, чтобы не переживала она, когда увидит меня, а радовалась сильно. Только петь не смогу. Раньше мы с бабушкой пели. Умерла
– Ты попробуй, Анечка, пока петь без слов, повторяй голосом за птичками, как услышишь их, за водой, когда журчит она, за шелестом листвы и ветерком, когда сильный он и завывает в ветвях. И у травки звуков много. Много чистых звуков вокруг услышишь, если слышать захочешь. Им и попробуй своим голосом подражать. Они лучшими твоими учителями будут. А я пойду, Анечка, прощай. Пора мне.
Анастасия встала с брёвнышка. Анютка осталась сидеть, прислушиваясь к окружающему её миру звуков. Анастасия подошла к стрелявшему в неё молодому охраннику. Охранник по-прежнему был бледен, с дрожащими руками. Пистолет его валялся рядом на земле. Анастасия сказала охраннику:
– Не вините себя, не терзайте Душу свою. Она не участвовала в ваших действиях. Это инстинкт. Вы научились, не раздумывая над ситуацией, защищать то, что приказано. Вот и выработался инстинкт. Не хорошо, если инстинкт берёт верх над всем в человеке. Когда инстинкт главный, тогда человек не главный. Тогда не человек получается. Вы подумайте, может, лучше вернуться к себе - человеку.
От спокойных интонаций голоса Анастасии у охранника перестали дрожать руки, исчезла бледность с лица. А когда она закончила говорить, лицо охранника до кончиков ушей пылало красным цветом.
Потом Анастасия попрощалась с деревенскими стариками и пошла в сторону тайги. Мы молча долго смотрели вслед уходящей от нас Анастасии. И вдруг услышали необыкновенно чистый детский голос.
Сидящая на брёвнышке Анюта пела какую-то старинную, наверное, услышанную от бабушки песню. И как пела! Чистый голос её брал невероятно высокие ноты, заполняя пространство, и завораживал Душу.
Дождик поливает,
Брат сестру качает.
Брат сестру качает,
Песню напевает.
Анюта закончила песню и стала пристально смотреть на нашу всё ещё стоящую без движения группу. Потом Анютка встала, подняла с земли тоненький прутик и сказала:
– Плохие вы дяди. Такие большие, а всё равно плохие. После этих слов она пошла на нас с маленьким прутиком в руке. За ней молча двинулась группа старушек и стариков. И тут мы все, все до единого стали отступать перед ними. Мы пятились до самого стоящего у берега теплохода, потом, толкаясь, быстро взбирались по трапу на теплоход. Когда уже собрались убирать трап, капитан вдруг увидел, что на борту теплохода оказались и два вертолётчика.
– А вы куда забрались? Вертолёт на кого бросили? - крикнул
Вертолётчики спрыгнули с теплохода и побежали к своей технике.
Мы уходили, оставив на берегу бочки с горючим и палатки. Никто и не подумал их разбирать.
СОТВОРИ СВОЁ СЧАСТЬЕ
Когда Александр прервал свой рассказ, я не мог не высказать свою неприязнь к нему:
– С вами мне всё ясно. Палатки они оставили. Бочки. Жалко только, что лишь сединой только отделались. Блаженная она - Анастасия. Сразу было ясно, любой нормальный человек с первых слов понял бы, увидев вас. Понял бы, кто перед ним и чего хочет. А она Душу перед вами изливать стала.
– Она всё понимала. Зачем пришли и что хотели от неё. Понимала. Но говорила не с тёмной стороной человеческого "Я". Она игнорировала тёмную сторону, общаясь только с тем светлым, что было в душе у каждого. Тем и изменила нас всех. Я ведь учёный. Психологией увлекался.
– Тоже мне учёный. Для чего твоя наука нужна, если задним числом мыслишь?
– Оттого так случается, что жизнь зачастую быстрее и точнее свои события выстраивает. К тому же Анастасия оказалась... Нет, я остерегусь пока давать ей определения, как и другому явлению...
– Какому?
– Как бы это сказать?.. Ну, понимаешь?.. Те старики, старушки из таёжной заброшенной деревеньки, они и сейчас на нас идут. И девочка худенькая с тоненьким прутиком впереди...
– Куда идут? Где?
– На нас, на всех, кто был там и видел их. Я думал, только со мной такое творится, как глаза закрою, так сразу и вижу их, а иногда они возникают, как только совершаю какие-то действия, наверное, по их мнению, непотребные. Я думал, только со мной такое происходит, но я разговаривал с другими... С теми, кто побывал там, такое же происходит.
– Ну, так это в мыслях ваших, в представлениях.
– Какая разница? Отступать перед ними всё равно приходится.
– Что же страшного может быть в немощных и безоружных стариках? Чего вы испугались?
– Мне пока и самому не понятно, чего мы испугались? Может быть, собственной... может быть, мы переступили некую черту вседозволенности?..
– Какую ещё черту? С ума сойти можно с такой философией, может, думать надо во время, когда дела ка- кие-то делаешь?
– Может, думать во время... Всем нам надо задуматься...
– А с чего это ты взял, что после разговора Анастасии с девочкой судьба у девочки поменялась и у матери её? Да ещё и у жителей деревенских?
– Говорю же тебе, я психологией увлекался. Как учёный могу тебе сказать: Анастасия полностью поменяла жизненную программу Анютки.
Брошенный на попечение стариков больной ребёнок, маленькая девочка сидела беспомощная в уголочке грязной избы и ждала приезда своей мамы. Её уверяли: "Приедет твоя мамочка. Играть будет с тобой, подарки привезёт". Уверяли, думая, что дело творят благое враньём. А мать её тем временем в городе спивалась от безысходности. Ложные уверения обрекли девочку на бесплодные ожидания.