Пространство мертвых дорог
Шрифт:
«Привет, Майк!» – зовет он срывающимся детским голоском, доносящимся словно из подвала с привидениями.
Ожидая, когда к нему вновь прикоснется маленькая ручонка.
Лицо Кима омрачает тень смерти. Он слегка сгибается, рука его тянется к револьверу и поднимает его на уровень глаз неспешным, изящным движением.
Туберкулезный кашель из металлических легких. Револьвер выплевывает дымящуюся кровь. Белая пыль вылетает из дыры в коровьем черепе, который Ким насадил на кол в заборе. Саму корову давно затянуло под землю, здесь кругом полно зыбучих песков. Ким представляет себе ее отчаянное мычание… Ким жутковато изображает раненую корову: он закидывает голову назад, закатывает глаза и мычит в небо. «Мууу! Мууу! Мууу! – Лишь слышится вдали рогов унылый звон» 30 .
30
Томас Грей. «Элегия, написанная на сельском кладбище». Перевод В. Жуковского.
31
Эдгар По. «Колокола». Перевод В. Бетаки.
32
Уильям Коллинз. «К вечеру».
33
Уильям Вордсворт. «Одинокий жнец».
34
Уильям Вордсворт. «Люси».
Запашок стоячей болотной воды, и он вспоминает старую миссис Слоан. У нее была теплица с аквариумами, в которых плавали тропические рыбки, и большой сад. После ужина они ходили туда смотреть на рыбок, на то, как они едят свой рыбий корм. Миссис Слоан была жирной, страдающей одышкой женщиной, которая постоянно обмахивалась веером и за которой всюду следовали два точно таких же жирных, астматических пекинеса.
– Хюй, хюй, хюй, – визгливо пыхтели они.
– ХУЙ, ХУЙ, ХУЙ!
Светлячки летали в ее саду между розами, ирисами и лилиями. Лягушка с громким плеском ныряла в пруд. Вечерняя звезда сверкала в чистом зеленом небе. Два светлячка выхватывали из темноты лепестки розы, холодная фосфоресцирующая зелень, нежная, как моллюск, розоватость, камея памяти, плывущая в стоячем пруду времени.
Безвкусные цвета раскрашенных фотографий. Кима начинает подташнивать, когда он смотрит на это. Он видел такое на японской ширме в борделе.
Убит в манхэттенской перестрелке… 3 апреля 1894 года… Острый запах травы из старых вестернов.
Рождество 1878-го, среда… Эльдора, Коло… Уильям Холл берет книгу в кожаном переплете из ящика стола и пролистывает ее. Это альбом для вырезок со скетчами, фотографиями, статьями из газет, датированными пометками. Постскриптум Уильяма Холла:
Лесные Ягодки, базирующиеся в Клир-Крике и Форт-Джонсоне, контролируют обширные области в южном Колорадо и северном Нью-Мексико. Подобно вождям племен в далеком прошлом, они обкладывают данью поселенцев и горожан и привлекают предприимчивую молодежь в свои ряды.
Мистер Харт разворачивает кампанию в прессе.
Куонтрил 35 возвращается
Как долго наглая шайка мародеров и разбойников будет терроризировать миролюбивых поселенцев и горожан? Погрязнув в невыразимом разврате, они поставили себя вне закона Божеского и человеческого.
35
Уильям Клар Куонтрилл (1837-1865) – участник Гражданской войны, воевал на стороне конфедератов, руководил партизанским отрядом, прославился дерзким налетом на Лоуренс,
Телеграммы отправлялись в Вашингтон. Чтобы подавить это отвратительное восстание против законного правительства Соединенных Штатов, вызвали войска.
Экспедицию возглавляет полковник Гринфильд, доморощенный джентльмен с Юга с длинными пшеничного цвета волосами и голубыми, слегка сумасшедшими глазами. Он поклялся изловить поголовно всех Лесных Ягодок и собственноручно повесить. Его кавалерийский полк с пушками и мортирами осадил Форт-Джонсон, в котором окопались бандиты. Полковник обозревает форт в свой полевой бинокль. На башнях нет дозорных, признаки жизни отсутствуют. На флагштоке развевается звездно-полосатый флаг с аккуратно пришитым к нему тряпичным скунсом с задранным хвостом.
– ТЕ ЕЩЕ ЯГОДКИ!
Полковник поднимает саблю. Артиллерия открывает огонь, снаряд срывает ворота с петель. С диким гиканьем полк начинает атаку. Как только полковник въезжает в ворота, лошади становятся на дыбы и ржут, закатывая глаза. Повсюду пахнет смертью. Изувеченные тела разбросаны по всему двору. В петлях болтаются куклы полковника Гринфильда, Старика Бикфорда и мистера Харта. Из паха каждой куклы торчит огромный деревянный член с пружиной внутри, который ходит вверх-вниз, когда куклы покачиваются под полуденным ветром.
– Они все мертвы, сэр.
– Вы уверены?
Сержант вместо ответа прикладывает к лицу свой носовой платок.
Полковник Гринфильд показывает на виселицы:
– Немедленно снимите все это! Облако пыли быстро приближается….
– Это представители прессы, сэр!
Репортеры врываются в форт, гикая, словно отряд казаков. Некоторые даже вываливаются из корзин воздушных шаров, с которых они делали фотографии, пролетая над фортом.
– Я запрещаю…
– Слишком поздно, полковник… Репортаж вместе с фотографиями мертвых бандитов прошел по первым полосам газет всего мира… (Харту и Бикфорду удалось воспрепятствовать публикации фотографий виселиц.) Судя по всему, Лесные Ягодки умерли от ядовитого варева, основным компонентом которого был аконит. Через неделю никто уже не помнил об этом происшествии. Да что там не помнил… оно стерлось из памяти… было выстрижено оттуда… Мистер Харт об этом позаботился. Куклы выполнили цель, ради которой они были сделаны.
Ходили упорные слухи… солдаты нашли туннель, через который осажденные могли спастись бегством… найденные тела оказались не телами Кима и его сообщников, а телами мексиканских батраков, которые погибли при наводнении…
Время от времени в воскресных приложениях появлялись статьи:
Массовое самоубийство или массовый розыгрыш ?
Бандиты были разоружены и рассеяны. Полковник Гринфильд, будучи не в состоянии выполнить приказ, выдумал всю эту историю с самоубийством и похоронил пятьдесят манекенов… Ким, Бой и Шарики-Ролики продолжают скрываться то ли в Сибири, то ли в Тимбукту.
Во времена Большого Прыжка, когда пятьдесят членов банды «Лесные Ягодки» совершили самоубийство в Форт-Джонсоне, клонирование находилось еще в зачаточном состоянии. Поэтому мы поместили образцы биологических тканей в холодный погреб. В ожидании, пока будут преодолены мелкие технические трудности, мы начали добиваться полного совпадения голосов и полового поведения у существовавших копий. У каждого оказалось не по одному, а по нескольку приблизительных двойников. Все, в сущности, зависит именно от имплантированных голоса и полового поведения. Затем отобранного субъекта постепенно снабжали информацией о предыдущей жизни внедренной в него личности, после чего два присутствующих в нем существа окончательно сливались в одно.
Ким Карсонс, двадцати лет от роду, был одним из десяти клонов, полученных от Кима Карсонса Основного. Поскольку он поддерживал контакт с другими частичными клонами самого себя и семействами клонов, такими как Грейвуды, Далфары, Уэнтуорты, Саммервили, Гайсины, Джонсы, Малыши Риверсы, Йенги Ли и Энрикесы, ему не приходилось испытывать постоянную необходимость оборонять границы своего эго, что оставляло ему много времени для размышлений. Пунктом его приписки являлся Нью-Йорк; решения о том, где кому находиться, обычно принимались на неформальных собраниях семейств.