Пространство жизни. Том 1

Черевков Александр Сергеевич

При виде меня разом отвернулись в другую сторону, словно не заметили моё возвращение. Пришлось осторожно переступить через кота, чтобы не наступить ему на хвост. Входная дверь не закрыта. В прихожей помыл ноги в тазике возле умывальника.

Там же обул свои мягкие тапочки, через зал прошёл в свою комнату, лёг спать в кровать. Кот Барсик лёг рядом со мной. Прошло какое-то время после того, как мы с Барсиком улеглись спать в нашу маленькую кровать, которая не рассчитана на мой рост.

Так как мой рост как на дрожжах растёт каждый день.

Совсем недавно меня в люльке, подвешенной под деревом, качали. Сейчас в кровати своей не умещаюсь. Вот поэтому никак не могу заснуть. Хочу заснуть до приезда отца с работы.

– Наш паршивец домой явился? – спрашивает мама у бабушки Нюси. – Возле речки его нет.

– Мария! Извини меня старую. Совсем забыла. – стала бабушка покрывать меня. – Он пришёл домой до твоей вечерней дойки. Когда ты пошла к коровам. Покушал, лёг спать с нашим котом.

– Мама! Опять ты его покрываешь. – строго сказала моя мама. – Когда уходила в коровник, то заглядывала в его комнату. Шурки там не было. В это время Барсик лежал у тебя в постели.

– Ну, если ты не веришь своей матери, то можешь сама посмотреть. – строго сказала бабушка.

Мама ничего ни стала говорить бабушке. Прошла в прихожую. Помыла ноги в тазике. Одела свои тёплые тапочки. Через зал прошла в мою комнату. Как грозовая туча зависла над моей головой и над Барсиком.

Мы как могли старались показать, что спим. Мама тяжело вздохнула и пошла во двор готовить отцу завтрак на стол у дерева. Вскоре у ворот завизжал драндулет.

Хорошо, что до приезда отца всё обошлось. Он у нас очень строгий. Говорят, что до войны был милый и спокойный человек, после войны стал зверем. По любому пустяку кидается на людей.

Все говорят, что в этом виновата война и ранения на его теле. Всё тело моего отца в шрамах. Пальцы на ногах оторвало взрывом. Сейчас с култышками ног он инвалид войны.

5. Ограниченное пространство.

Убедившись, что во дворе за столом вовремя ужина папа и мама со скандалом не обсуждают моё воспитание, то решил, что наказание за нашу вылазку из дома прошло мимо нас.

Завтра утром всё будет по-прежнему. Мы обратно будем играть во дворе и вместе с домашними водоплавающими птицами бегать на речку купаться в жару. Дальше посмотрим, как нам жить.

– Сергей! Нам надо что-то решать с поведением наших детей. – едва проснувшись, услышал голос соседа за окном своей комнаты. – Мой сын вчера вернулся домой поздно ночью. Сказал, что они заблудились в лесу, когда собирали ягоды. По его виду было понятно, что лесом и не пахнет.

Голова у него в репьях столетней давности. Волосы пахнут не ягодами и цветами, а смолой, которой в старину обрабатывали доски. Наверно, были в каком-то старом подвале?

– Наш дом самый старые на левом берегу речки. – стал как-бы оправдываться мой отец. – Но! Наш подвал, как весь дом, из камня и глины. В середине тройной крыши над нашим домом имеются доски, пропитанные смолой от гниения. Надеюсь,

что крыша над нашим домом цела.

Два отца долго обсуждали проблему своих детей. У меня не было желания угодить в руки отцов, озабоченных проблемой воспитания своих детей.

Решил лежать до победного, когда отцы уйдут от нашего дома и успокоится вдали от меня. Ведь если сейчас попаду под горячие руки отцов, то мне будет разгон за всю нашу группу. Может быть, что всыплют хорошего трофейного ремня?

– Хватит валяться! – прервала мама, мои грязные мысли. – Давно не спишь. Иди завтракать во двор. Всё на столе. Не забудь помыть руки и лицо. Барсика покорми. Тарзан давно завтракал.

Сегодня суббота – не рабочий день. Все родители дома. Массовой разборки нам намариновать.

Пока у меня был завтрак, то к нам во двор собрали всю ораву из десяти пацанов, кто вчера искал приключения на свою задницу.

Публичной порки не было. Однако под общий рёв нас всех постригли налысо, а после побрили головы немецкой трофейной безопасной бритвой.

– Вот другое дело! – радостно, сказал мой отец. – Любо посмотреть на чистую голову без вшей.

– Прекрати реветь. – тихо сказала мама, мне на ухо. – За лето волосы отрастут до самых плеч. Нечего переживать. На месте глупых волос появятся умные, густые и длинные волосы.

Пока нас стригли поголовно, как стадо баранов, во дворе собрались соседи. Каждый пришёл со своим стулом. Соседи расселись по всему двору.

Стол заседания поставили под дерево с четырьмя стульями, куда сели старейшие нашего поселения. Среди старейших оказался мой отец, которому в этом году исполнилось тридцать лет. Нас десятерых поставили среди двора.

– Так, товарищи! Успокоились! – сказал мой отец, когда всё было готово к собранию. – Сегодня на повестке нашего первого собрания один вопрос. Наши дети, которые создают нам проблемы.

– Всё! Будут публично пороть. – сказал мне на ухо Генка. – Всю ночь дома простоял в углу.

– Надеюсь, что пороть их не будем? – сказал отец Генки, словно услышал беспокойство сына.

– Слово представляем Василию Степановичу. – подтолкнул мой отец, Генкиного отца. – Он нам расскажет, как поступать с нашими детьми в дальнейшем.

– Василий Степанович! Вас слушаем! Напросился! – бурча под нос, сказал оратор, вставая из-за стола к трибуне. – В первую очередь нам надо отпустить виновников из собрания. Они наказаны нами публичной стрижкой волос.

Василий Степанович не успел договорить свою речь в наш адрес, как мы рванул словно по приказу в наш дом и разместились по двум большим комнатам.

Девчонки уже были в своей комнате, а мы зашли в свою комнату и плотно закрыли за собой дверь, чтобы никто с улицы не подслушал нашу беседу о событиях прошлого дня, который навсегда застрял в нашей памяти.

Вообще-то говорить нам было нечего. Никто из нас не раскололся насчёт похода через туннель от развалин старого хутора Ивлевых до берега Сунжи.