Простые истории. Чужая беременная
Шрифт:
В тот момент, когда ее осенило, что с вишней можно попрощаться, на крыльцо вышла гостья Михаила. Между прочим, в переднике! Маше даже обидно стало: и зачем она со своим супчиком полезла, если у соседа кухарка есть.
– Девушка, вы что творите? – возмущенно спросила девица, безошибочно вычислив, что заправляет всем этим непотребством не Алим.
А молодая, между прочим, красивая.
– Ваше добро возвращаю, – цыкнула на нее Маша.
– Да-а? – недоверчиво протянула та. А потом сбежала с крыльца, завернула за угол дома и крикнула: – Па-а-ап! Папа-а-а!
Лорд подхватился и громко залаял, подзывая хозяина.
Папа?!
Это дочь Михаила?!
А почему бы нет? Может, он выглядит моложе своих лет. Из-за бороды возраста вообще не разобрать. Поначалу Маша решила, что ему лет шестьдесят, потом показалось – сорок.
Михаил примчался, как на пожар.
– Что случилось, котенок? – встревожено спросил он.
– Вот! – «Котенок» ткнула пальцем в сторону Маши. – И вот! – показала она на кучу.
– О-о-о… – протянул Михаил. – Ты нашла мою яблочную кучу.
И тут он стал ржать. Не смеяться, а именно ржать: громко и обидно, похлопывая себя по ляжкам.
Маша растерялась. Очевидно, что она совершила какую-то глупость, иначе сосед так не потешался бы. Одно утешало, «котенок» тоже мало что понимала, потому что хмурилась и смотрела на отца.
– Хазяйка, больше не возить? – тихо спросил Алим.
– Вози, Алимчик, вози, – ответил ему Михаил, каким-то неведомым образом расслышав вопрос. – Только вози вон туда, где у меня перегной. И эту кучу туда же. Маруся, ты ему уже заплатила?
– Заплачу, – процедила она.
– Не надо, я сам.
– Пап, что это за цирк? – спросила «котенок».
– Этот аттракцион называется «сами мы не местные». – Михаил снова засмеялся, вытирая рукавом выступившие слезы. – Кстати, познакомься, моя соседка Маруся.
– Ксения, – кивнула с крыльца девица.
– Очень приятно, – пробормотала Маша.
– Так вот, вы городские девочки и не знаете, что гнилые яблоки хорошо добавлять в перегной. Или даже просто раскидать по земле перед тем, как ее перекапывать.
Замечательно! Маша почувствовала,
– А у себя не мог яблоки свалить? – буркнула она.
– Ну, извини, места не хватило. Кто ж знал!
И он опять заливисто засмеялся.
– Понятно. Мне, пожалуй, пора.
Маша развернулась и выскочила за калитку. Может, в другое время она и сама посмеялась бы над собственной глупостью, но не сейчас. От обиды ее душили слезы, а плакать на глазах соседа и его дочки она ни за что не стала бы.
– Маруся! Погоди! – крикнул Михаил ей вслед. – Не убегай!
Она не остановилась и даже не обернулась.
Надо просто забыть об этом соседе. Вычеркнуть. Перестать бегать к нему каждый час. И вдоль забора посадить что-нибудь плетущееся и густое, чтобы ничего не видеть. Хорошо бы и кусты!
– Обиделась… – сказала Ксюша, едва Маша скрылась с глаз. – Пап, зачем ты так?
– Как? – не понял Михаил.
– Ты ее на смех поднял, да еще при мне и при Алиме.
– И что? Она сама виновата. Я вообще эту кучу хотел ей оставить, землю подкормить.
– Она к тебе с супом и котлетами, а ты объяснить не мог, по-простому.
– А я ей, между прочим, свое молоко отдаю. И вишню вот…
– Она тоже в положении? А, ты говорил, что она замужем. Муж-то где?
– В городе. Изменил он ей, она сюда сбежала.
– Бедная… – Ксюша округлила глаза. – Изменил беременной…
– Не беременна она.
– Да? Ну, тебе виднее.
Ксюша ушла в дом, а Михаил опустился на ступеньку крыльца. Что ж за день-то такой! Суматошный… Дочке он рад, само собой, а Маруся-то чего добивается? Он покачал головой и решил, что извинится, когда будет отдавать ей молоко.
Ксюша уехала к вечеру, еще засветло. Михаил уговаривал ее остаться на ночь, да куда там…
– Виталя меня ждет, – заявила она. – Я ж мужнина жена, пап.
– Да, оно верно.
И правильно это. Виталий – хороший муж, любит Ксюшу. А ему еще с Марусей мириться, в очередной раз.
Конец ознакомительного фрагмента.