Простым ударом шила
Шрифт:
– Да, в этом деле мотив, безусловно, решающий фактор,- с готовностью согласился с ним Петигрю, скорее для поддержания разговора, поскольку ничего нового или оригинального его замечание не вносило.
Но зато оно снова вызвало бурную реакцию Маллета.
– Послушайте, но ведь кто-то очень хотел убить мисс Дэнвил,- уже более спокойным тоном сказал Маллет.- И это далеко не все. Кому-то надо было убрать ее как можно скорее, и этот кто-то не побоялся даже пойти на колоссальный риск. Зачем? Так вот, мистер Петигрю, мне необходимо докопаться до причины и во что бы то ни стало найти убийцу. Я просто обязан это сделать!
– Да, спокойствия этот факт определенно не добавляет,- согласился с ним Петигрю.
Маллет странно посмотрел на него:
– Мистер Петигрю, а вы хоть осознаете, что в опасности может оказаться ваша собственная жизнь?
Петигрю не смог сдержать улыбку.
– Не думаю, что кому-нибудь может понадобиться физически устранить меня,- сказал он.
– На вашем месте, дорогой мистер Петигрю, я бы не был настолько в этом уверен,- возразил Маллет.- Всего две недели назад то же самое наверняка сказала бы и мисс Дэнвил. В случаях, когда имеешь дело со скрытым мотивом, никогда нельзя знать, не стоишь ли ты сам убийце поперек дороги.
– С вашей стороны, конечно, очень любезно проявлять такой интерес к моему благополучию, но лично я не вижу никаких причин, по которым выбрать следовало бы именно меня,- вежливо заметил Петигрю.
Временное оживление Маллета вдруг исчезло. Он встал со стула и наклонился над столом Петигрю. Глядя ему прямо в глаза, он медленно и устало произнес:
– Не заблуждайтесь, возможно, они и есть, мистер Петигрю.
Через несколько секунд его уже не было в кабинете.
Чуть позже туда вошла мисс Браун со стопкой писем на подпись. Петигрю внимательно их просмотрел и молча, не произнеся ни слова, подписал. Когда он занимался всем этим, ему невольно пришла в голову мысль, что за последнюю неделю отношения заметно ухудшились даже между ним и его секретаршей: оказалось, кроме строго деловых фраз, им нечего сказать друг другу. Впрочем, может, оно и к лучшему, подумал он. Смешение личных взаимоотношений с работой ни к чему хорошему не приводит. А недавно он принимал маленькие проблемы мисс Браун довольно близко к сердцу.
Сейчас он вдруг понял, что на самом деле ему было все равно. С его плеч будто свалился тяжкий груз. Свалился?.. Он поднял глаза и увидел, что она все еще молча стоит у стола.
– В чем дело, мисс Браун?- достаточно резко спросил он.
Скажите, инспектор сообщил что-нибудь о мисс Дэнвил?
– Нет,- холодно ответил Петигрю.- Ни-че-го. Он приходил поговорить о деле "Бленкинсоп", только и всего.
Мисс Браун, лицо которой все последнее время было необычно бледным, после его слов побледнело еще больше.
– Ясно,- прошептала она.
– Кстати, на следующей неделе я уезжаю на судебное заседание в Истбери. Меня не будет дня два... может, три. Вам, кажется, причитается небольшой отпуск. Вы не хотите им воспользоваться?
Мисс Браун покачала головой:
– Благодарю вас, мистер Петигрю, но, боюсь, я вряд ли воспользуюсь им сейчас. Вообще-то я сама хотела вам сказать об этом... Дело в том, что мне хотелось бы присоединить его к рождественским каникулам.
– Вот как?
– Да. А после этого...- Она секунду-другую поколебалась, а затем скороговоркой, будто опасалась, что ее прервут, добавила: - Я еще точно не знаю своих планов,
Даже так? Всего неделю назад она бы прямо сказала: "На Рождество мы с мистером Филипсом собираемся обвенчаться". Что ж, если она предпочитает держать все при себе, это ее личное дело, с раздражением подумал Петигрю. В конце концов, он никогда не просил ее откровенничать с ним. Даже не намекал. Кроме того, ему следовало бы подумать...
Впрочем, Петигрю не стал особенно задумываться, о чем именно ему следовало бы подумать. Вместо этого он сухо произнес:
– Так, понятно. Нам будет не хватать вас, мисс Браун.
Мисс Браун открыла рот, словно хотела что-то ответить, но потом, видимо хорошенько подумав, в нерешительности нахмурила высокий лоб, резко повернулась и поспешно вышла из кабинета.
Больше вопрос о ее рождественских каникулах и дальнейших планах они не поднимали.
Любому новичку зал бара "Синий вепрь" в Истбери мог бы показаться весьма затрапезной гостиной во второразрядном отеле, где полным-полно самых обычных людей, в основном пожилых, неторопливо беседующих о своих каждодневных и, кроме них самих, мало кому интересных делах и заботах. И тем не менее Петигрю в его нынешнем состоянии все это показалось истинным раем. Он удобно расположился на стуле, с удовольствием прислушиваясь к доносившимся до него беседам, местным сплетням, слухам... Даже разговор сидящих рядом с ним мужчин, которых он раньше счел бы просто провинциальными занудами, теперь звучал для него на редкость осмысленно и любопытно.
– Значит, собираешься завтра обвинять меня в намеренном прекращении дела, Джонни?
– Собираюсь, дружок. И почти уверен, ты признаешь себя виновным.
– Признаю себя виновным?! Мне казалось, ты намерен сказать мне, что у тебя не было доказательств. Мой клиент наиболее пострадавший, уважаемый...
– Он был садистом! Когда кто-то осмелился высказать, что приговор был чересчур жестоким, он только посмотрел на него и сказал: "Жестоким? Нет, обвинение было неверно сформулировано, иначе бы я отхлестал мерзавца!"
Петигрю улыбнулся. Он сам придумал эту историю лет двадцать назад, и теперь ему было в высшей степени приятно стать свидетелем того, что она не забыта, что она все еще здесь в ходу, причем без особых изменений. На его плечо легла чья-то рука, и, обернувшись, он увидел перед собой секретаря суда, сияющего от удовольствия видеть наконец-то вернувшуюся в стадо заблудшую овцу.
– Рад вас видеть, Петигрю. Вы тут завтра собираетесь защищать двоеженца?
– Увы! К сожалению, ни защищать ни обвинять. Вообще-то я здесь совершенно случайно и на данный момент представляю собой ничтожнейшего из ничтожнейших человеческих созданий.
Кустистые брови секретаря сошлись.
– Надеюсь, вы не хотите сказать мне, что вас назначили членом жюри присяжных?- не скрывая удивления, спросил он.
– Нет, я давно уже забыл, что это такое. Судя по тому, как с ними обращаются, их скорее можно отнести к представителям животного мира. Я безвредная, но нужная вещь, а именно свидетель. Сомневаюсь, что понадоблюсь им вообще, поскольку не уверен, что меня вызовут давать показания, но в любом случае завтра буду иметь нахальство спорить с вами о соответствующем размере моих командировочных расходов.