Просветление – не то, что ты думаешь

Ликермэн Уэйн

Потеря близкого человека

В:Я очень тяжело страдаю психологически. Мой сын, которому был всего двадцать один год, умер несколько лет назад, и это выбило у меня почву из-под ног.

Уэйн:Я очень сожалею о вашей потере.

Мой гуру, Рамеш Балсекар, – Просветленный Учитель. Я был с ним в 1989 году, когда он приезжал в Штаты с беседами и ему сообщили, что его сын умер в Бомбее. Конечно, его горе было огромным. Люди воображают, что когда есть Просветление, больше нет боли. Им кажется, что все станет неизменно прекрасным, замечательным, милым и легким. Это не так. Жизнь по самой своей природе исключительно прекрасна и исключительно

болезненна. Некто более поэтичный, чем я, сказал, что она подобна слизыванию меда с шипа.

Пока в человеческом организме, называемом мудрецом, есть жизнь, будут и переживания красоты и ужаса, радости и печали.

А даром Просветления можно назвать то, что боль не сопровождается страданием. Нет ни малейшего ощущения, что вещи как они есть, не важно, насколько болезненные, должны быть иными, или что-то, что случилось, не должно было случиться. Присутствует безоговорочное понимание, что все происходящее является частью необъятного функционирования, частью огромной ткани Тотальности. Что бы ни происходило, это воспринимается как неизбежное. По-другому просто не могло быть. В таком Приятии покой присутствует даже в самом большом горе или в самой сильной боли.

Смерть

В:Когда этот человеческий организм умрет, что с ним станет? Он снова будет поглощен Тем-Что-Есть?

Уэйн:Этот организм никогда не выходил из Того-Что-Есть. Вы не можете быть снова поглощены чем-то, от чего вы никогда не были отделены. На самом деле происходит следующее: когда человеческий организм умирает, окружающие его человеческие организмы спешат избавиться от него. Он быстро становится обузой. Сожгите его, закопайте или бросьте птицам на съедение – сделайте с ним что-то!

А когда от тела избавляются, тогда все могут вернуться к своему горю и своим жизням. Сам организм возвращается к составляющим его элементарным частицам. Молекулы тела преобразуются в другие организмы и, возможно, станут частью других форм жизни. Вот что произойдет с телом, но является ли тело тем, что вы есть? Вот в чем настоящий вопрос.

Секс

В:Сексуальный оргазм приносит очень глубокое удовлетворение. Это потому что в тот момент отсутствует чувство авторства?

Уэйн:Я бы сказал, что да, интенсивность переживания оргазма мешает вовлеченности ложного чувства авторства. Но не отсутствие вовлеченности ложного чувства авторства делает оргазм тем, что он есть. Это гораздо более сложная физическая реакция. Если бы отсутствие авторского «я» было эквивалентно оргазму, мудрец всегда ходил бы с глупой улыбочкой на лице.

Часть VI Чувства

Эмоции

В:Бывает, что ваши чувства ранят?

Уэйн:Конечно.

В:И что тогда происходит? Уэйн:Когда мои чувства ранят, я испытываю эмоциональную боль. Когда поранилось мое тело, я испытываю физическую боль.

В:И вы не отождествляете себя с эмоциональной болью? Уэйн:Что вы имеете в виду под «отождествлением» с этим?

В:Нет вовлеченности, когда чувства ранены?

Уэйн:Правильно. Просто есть чувства, которые ранены. И это не безличные раненые чувства. Мои, Уэйна, чувства ранены, потому что я, Уэйн, – функциональный организм с человеческими характеристиками. И этот человеческий организм продолжает функционировать даже после Просветления. Ложное чувство авторства, как я его называю, – это

нечто, что накладывается на фундаментальное человеческое функционирование. Это «притязающее я» ложно притязает на авторство мыслей, чувств и действий, которые случаются в теле. Эта вовлеченность и есть страдание.

В этом Живом Учении мы делаем различие между болью и страданием. Боль – это то, что происходит физически или эмоционально в данный момент. Страдание – это когда этот момент растягивается в прошлое и будущее через вовлеченность ложного чувства авторства: «Этого не должно было случиться! Как мне с этим справиться, если это будет продолжаться?» Такое беспокойство – страдание.

В:Так это все просто прекращается одним махом или надо прилагать какие-то усилия, чтобы отрешиться от этого? Уэйн:В этом нет никакого личного усилия, потому что нет никого, кто мог бы прилагать усилия, чтобы отрешиться.

Гнев

В:Разве гнев – не вторичная вовлеченность, не вовлеченность ложного чувства авторства?

Уэйн:Нет, не обязательно. Это реакция.

В:Кто чувствует гнев? Уэйн:Тот же, кто только что задал этот вопрос.

В:Когда я наблюдаю, как возникает гнев, я вижу, что так же присутствует чувство «этого не должно было быть». Уэйн:Оно вполне может быть дополнением к гневу. Но сам гнев может быть реакцией организмана то, что ему не нравится, а присутствие «должно» или «не должно» совершенно не обязательно. Может просто возникнуть реакция, когда вам что-то не нравится, даже интенсивноне нравится. Некоторые люди запрограммированы реагировать гневом в ситуациях, которые им не нравятся. Другие могут выказывать лишь слабое раздражение. А кто-то может вообще не проявить никакой видимой реакции. Прекрасным примером этого служил гуру моего гуру, Нисаргадатта Махарадж, который очень легко проявлял сильный гнев – покрасневшее лицо, пульсирующие вены на висках… Люди часто терялись и спрашивали: «Махарадж, почему вы так сердитесь?» А он отвечал: «Кто сердится? Гнев есть. Гнев есть, и онпроявляется. Но нет того,кто сердится».

В:Но разве появление гнева не зависит от точки зрения? Уэйн:Конечно, зависит.

В:А разве это не означает, что если гнев возникает, он автоматически указывает на вовлеченность ложного чувства авторства? Уэйн:Нет.

В:Разве точка зрения, мнение о чем-то, не является результатом вовлеченности ложного чувства авторства?

Уэйн:Нет, точка зрения – это функция организма. Если есть функционирующее человеческое существо, у него будет какая-то точка зрения, у него будут предпочтения. Будут вещи, которые ему нравятся и не нравятся, потому что человеческое существо – это запрограммированный инструмент. Если он не запрограммирован быть мазохистом, ему будет нравиться, когда его гладят нежно и с любовью, а не мучают горячим острым орудием. Поэтому мы говорим, что у него есть предпочтения. Есть странное представление, что после Просветления у механизма тела-ума пропадают предпочтения: любите вы его или мучаете – ему без разницы, ему все равно, что вы с ним делаете, его мысли становятся безжизненными, и он превращается в вялый кусок человеческого тофу. Другая популярная модель: он становится блаженным куском тофу, имеющим только положительные качества – в соответствии с относительной шкалой положительных качеств, используемых теми, кто предлагает такое описание, конечно.