Просыпайся, ты мёртв
Шрифт:
Но в тот раз явный избыток оружия на руках у совершенно левых людей вынудил банду покинуть город, с тех пор они и куковали в лесу, пока с пищей не стало совсем кисло. Ещё и патроны были на исходе. У них из семи человек, огнестрел был только у троих. И то весьма условно: у Калгана осталось четыре патрона двенадцатого калибра, а у Коки всего семь патронов к его Макарову. Сколько патронов осталось у АКМ Академика, никто не знал. Эту тайну он берёг пуще своего единственного глаза.
Щуплый его прекрасно понимал, так как во многом благодаря превосходству
– Чисто! – донеслось из квартиры Витковского.
– Всё, заходим… – тихо приказал появившийся за спиной замершего Щуплого Академик, крепкий, некогда упитанный, а сейчас изрядно отощавший и полностью седой дядя лет шестидесяти со шрамом через всё лицо, проходящим левый глаз, который уже не функционировал.
Щуплый вытащил из поясной перевязи китайский молоток с заточенным на манер шила носком, вздохнул и вошёл в квартиру.
С первых же шагов стало понятно, что обитатели некогда не бедствовали: настенные панели из даже на вид дорогого сорта дерева, резная мебель, дорогие люстры, дорогая одежда, висящая на вешалках, а по паркетному полу даже слегка неудобно ходить в обуви, так как такое произведение искусства достойны касаться только чисто вымытые босые ноги…
– Холод проверь… – тихо приказал Щуплому Академик.
На фоне Калган начал курочить что-то деревянное.
Кухня встретила его дорогими узорными обоями, очень дорогой кухонной мебелью, а также массивным холодильником. Щуплый открыл холодильник и приготовился к чему угодно, но не к тому, что увидел…
Пустота.
– Б№%дство… – тихо ругнулся он, закрывая дверцу оборудованного диспенсером охлаждённой воды холодильника и собираясь идти в другие комнаты.
На фоне что-то непрерывно курочилось чем-то тупым, возможно Калгану показалось мало своей кувалды, которую он называл молотком и он включил в дело ноги.
Одумавшись, Щуплый открыл морозильное отделение. Тут ему улыбнулась удача. Десяток консервных банок с кукурузой и бобами послужили довольно-таки веским вознаграждением за их рискованный поход в город.
– Братва, сегодня ужинаем! – довольно ощерившись, произнёс Щуплый, отворачиваясь от холодильника. – Братва?
Тишина.
– Академик, Калган! – окликнул он своих соратников. – Ерик! Кока!
Снова тишина.
Щуплый испытал почти непреодолимое желание выбить оконную раму и сползти на балкон этажом ниже, он так уже делал, правда, в тот раз сильно порезал руку. Зато не сел.
Уже почти смирившись с грядущими травмами, Щуплый начал разворачиваться к окну, как его глаза заметили силуэт в дверном проёме.
– Стой… – неестественно спокойно приказал ему неизвестный мужик в брэндовом пуховике. – Выходи за мной.
Щуплый бы не послушался какого-то мужика, приказывающего ему, но ствол пистолета с глушителем служил веским аргументом для того, чтобы быть паинькой и делать, что говорит этот мужик.
Пройдя в коридор, он прошёл вслед за мужиком в гостиную, где тут
– Хорошо получилось, без сопротивления… – улыбнулся мужик с неуловимо знакомыми чертами лица.
Щуплый лихорадочно искал способы уцелеть в этой очень нехорошей ситуации, поэтому не обратил внимания на слова этого явного психопата.
На диване лежал Ерик, у которого было прострелено лицо в области носа. Калган лежал на в хлам разбитом антикварном секретере, у него был прострелен затылок.
– Тоже почти хорошо получилось, но не совсем мягкий будет… – прокомментировал мужик не очень довольным голосом.
Тут-то до Щуплого начало доходить.
– О, вижу, что ты догадался… – ощерился мужик и ткнул пистолетом в сторону Академика. – Хватай вот этого за ноги и тащи на балкон.
Застывший от страха Щуплый начал двигаться только после того, как мужик навёл на него пистолет.
– И брось свой молоток, он тебе не понадобится, – мужик отошёл на несколько шагов и сел на диван. – И зачем было мебель ломать? Ключи же на столе лежали!
Щуплый отошёл от оцепенения и взялся за ноги Академика. Он оказался неожиданно тяжёлым в переноске. Китайские дутыши норовили соскользнуть с ног покойника, поэтому Щуплый несколько раз перехватывал его за икры.
Балкон был обложен полиэтиленовой плёнкой. Бросались в глаза застывшие на морозе лужицы крови и её брызги повсюду.
– Ох… – осознал всю глубину задницы, в которой внезапно оказался, Щуплый.
Слышал он, что каннибализм сейчас очень популярен, но они с бандой до такого ещё не опустились. В лесу всё-таки можно прокормиться, главное вовремя и безжалостно гасить конкурентов в виде волков и других людей.
С кухни было больше шансов сбежать с наименьшими потерями, нежели с балкона, но выбирать не приходится…
Щуплый решительно бросился в окно, надеясь, что толстая дублёнка оградит его щуплое тело от большей части стеклянных осколков. Теперь главное зацепиться за что-то, ну или полностью расслабиться, говорят, помогает при падении.
Со звоном вывалившись из окна и хватившись за борт балкона четвёртого этажа, Щуплый мучительно пожалел, что слаб от голода и холода. Сил не хватало, чтобы подняться на балкон, поэтому оставалось только падать. Ещё и очень неудачно, вниз ногами. С четвёртого этажа это однозначно переломы…
На холоде пальцы начали стынуть. Из разбитого балконного окна сверху высунулась рожа каннибала.
– Нехорошо получилось, точно будешь твёрдым… – посетовал он.
– А-а-а-а, мразь! – попытался подняться на балкон Щуплый.
От усилия пальцы ослабли и расцепились.
Недолгий полёт и удар об обледенелую землю.
«Была бы хоть вторая половина декабря…» – подумал Щуплый, уже не чувствующий ничего ниже груди.
Потекли минуты, в течение которых он просто лежал неподвижно. Удар об землю выбил из него дух и волю к сопротивлению. Он уже практически мёртв.