Протекторат
Шрифт:
Софи отрицательно покачала головой:
— Ты была нужна для другого. Исправлять временные парадоксы я могла и отсюда, из Безвременья, но этого было мало. Я стремилась вообще излечить прошлое, лишить его гибкости и изменчивости, вернуть в нормальное состояние стабильности и необратимости. Внешний фактор губительного воздействия на наш мир я уже устранила, оставалось навести порядок изнутри. Вся проблема была в том, что в результате упомянутых мной вселенских пертурбаций этот пятисотлетний отрезок прошлого расщепился на два параллельных потока реальности, которые непрерывно взаимодействовали между собой. Образно говоря, они интерферировали, создавая различные варианты
— Погоди, — сказала я. — Здесь что-то не так. Если твоей целью было развести два потока реальности, то почему ты не сделала это сама, из Безвременья? Ведь ты же можешь вмешиваться отсюда в ход событий.
— Да, могу. Но мое вмешательство отражалось сразу на обеих реальностях. Воздействовать на одну из них, пока они тесно переплетались, можно было лишь изнутри. Поэтому мне пришлось пойти на такой… да, скажем прямо, — чудовищный шаг.
— Значит, — произнесла я, — моей обязанностью было не охранять прошлое, а изменять его?
— Грубо говоря, да.
— Тогда зачем понадобилось устранять лишнего Ломбарде, лишнюю Алену, мешать Келли Симпсон в спасении Мишеля и адмирала Сантини — ну и все остальное, чего я не делала, но что пришлось сделать Тори? Казалось бы, наоборот — это должно было еще сильнее увести мою реальность в сторону от основной.
— В принципе ты права. Но дело в гом, что эти анахронизмы проявлялись в обеих реальностях, и, устраняя их в своей, ты одновременно предотвращала их и в основной. Причем там они вообще исчезали бесследно — там не было никакой Алены из будущего, и Ломбардо-второй не предпринимал никакой попытки взорвать эсминец. Пока реальности взаимодействовали, все парадоксы времени, порожденные их интерференцией, следовало устранять. Я могла и сама это делать, но предпочла воспользоваться твоими услугами, чтобы посильнее раззадорить тебя, разозлить и заставить активно взяться за изменение реальности. При первой попытке для этого понадобилось сорок лет от момента твоего рождения, пока ты — та ты, которая теперь называет себя Тори, — овладела своими способностями и принялась интенсивно создавать свое собственное будущее. Она уже была в одном шаге от успеха, от окончательного разрыва связи с основной реальностью, но тут ее подвело любопытство — ей захотелось выяснить, откуда она взялась.
— Это ты виновата, — сказала я. — Тебе следовало поговорить с ней, как сейчас со мной, и все объяснить. Она, бедняжка, целых пятнадцать лет жила как в аду, мучилась, страдала.
Софи взяла из вазы яблоко и с хрустом откусила кусок.
— Поговорить с Тори, все объяснить ей было бы и впрямь неплохо. Но это было невозможно, пока ее реальность находилась в тесном контакте с основной. Своим вмешательством я могла все испортить. Ведь я уже говорила, что отсюда, из Безвременья, мое воздействие на прошлое распространялось на обе реальности.
— Да, понимаю… Хотя нет, постой! Как же тогда тебе удалось вызвать сюда меня?
— Потому что теперь ситуация изменилась. Вдвоем с Тори вы оказались таким мощным фактором влияния на реальность, что, объединив свои усилия, сумели в кратчайший срок отделить ее от основной линии прошлого.
Я не поверила своим ушам.
— Значит… значит, мы уже сделали то, чего ты
— Совершенно верно. Прошлое нашего мира стало стабильным и неизменным, оно превратилось в самое обычное прошлое, какое имеют все остальные миры — теперь это просто история, память о минувшем, воплощенная в настоящем. Поэтому за несколько секунд до твоего появления в Безвременье вы с Тори перестали видеть различные варианты будущего — потоки реальности окончательно разделились и интерференция между ними исчезла. Я рада, что для тебя все закончилось так быстро.
Некоторое время мы сидели молча. Софи грызла яблоко, а я не спеша поедала виноград.
«Интересно, — почему-то думала я, — с какой стати у нее персидский акцент? Ведь в ее… в нашей внешности нет ничего восточного. Я всегда считала себя чистокровной славянкой…»
— И что дальше? — наконец спросила я.
— Дальше я отправлю тебя обратно на корабль, ты заберешь с собой Тори и вернешься вместе с ней к ключевому моменту туда… то есть тогда, когда ты появилась в прошлом. Как только вы пересечете эту грань, лишняя реальность исчезнет без следа, останется только прошлое нашего мира, незыблемое и постоянное, а вы окажетесь в настоящем — в истинном настоящем.
— А как же люди, которые живут в этой реальности? Они тоже исчезнут?
Софи вздохнула и отложила в сторону недоеденное яблоко.
— Да, Вика, исчезнут. Все исчезнут, в том числе и близкие вам люди. Вы никого не сможете взять с собой — ни Игоря, ни Юлю, ни Мишеля, ни Еву, ни обеих Ален, ни Генри и Лайонела Янгов, ни кого-либо другого. Они принадлежат этой незаконной реальности — реальности без собственного мира — и должны исчезнуть вместе с ней. — Софи сочувственно поглядела на меня. — Однако не делай из этого трагедии. Ведь все эти люди живут… жили в нашем мире. Да, конечно, они не знали тебя, потому что в их реальности ты не существовала. Тем не менее они прожили свою жизнь — кто короткую, кто долгую, — и каждый из них оставил в прошлом свой след.
— В том-то и дело, что они не знали меня, — угрюмо возразила я. — Значит, это не те же самые люди. И мир, который ты называешь нашим, на самом деле не мой, ведь я в нем никогда не жила. Я родилась и провела двадцать шесть лет в реальности без собственного мира и без будущего, в реальности, которую ты обрекаешь на уничтожение.
Софи приподнялась, пересела ближе ко мне и обняла меня за плечи.
— Это не я ее обрекаю, она была обречена изначально. Ее, можно сказать, никогда не существовало. Как не существовало и той реальности, где жила Тори.
Я кивнула:
— Да, она потеряла ее, и оттого очень страдает. Целых пятнадцать лет как будто были вычеркнуты из ее жизни. Они превратились в фантом, в нечто нереальное, в то, чего нет и никогда не было. Я знаю, какая это мука, потому что чувствую ее боль. Чувствую, как свою, и не хочу испытать это еще и на собственной шкуре… — Осмелев, я повернулась к Софи и, глядя на нее в упор, заявила: — А если я откажусь? Если не захочу уходить за грань своей реальности? Если Тори не захочет? Что тогда?
Она снова вздохнула:
— Я боялась, что ты это скажешь. И все же надеялась, что ты будешь благоразумной. Но… но ты такая же упрямая, как и я сама.
— У тебя есть какая-то идея, так ведь? — настаивала я. — Если ты располагаешь такими космическими возможностями, то можешь что-то придумать. В конце концов… — я чуть не задохнулась от дерзости своего предположения, — раз ты сумела расщепить себя надвое и отправить одну свою половину в прошлое, то может… может, тебе удастся создать отдельный мир для моей реальности?