Противофаза
Шрифт:
Катю, похоже, мой торжественный вид не привел в трепет – она зевала даже во время приветственного поцелуя. И спала в машине. И по приезде заявила, что ничего, кроме душа, не желает. В принципе, я был не против. Бессонная ночь и меня сделала тихим и покладистым. На службе я предусмотрительно предупредил о семейных обстоятельствах и тоже решил прилечь рядом с чисто пахнущей Кошкой. Мы мирно прикорнули, словно и не было этих трех недель разлуки. А потом Катя потянулась. А потом я ее слегка приобнял. И она сделала какое-то незаметное движение. А я решил поцеловать
Дальнейшие полтора часа продемонстрировали, что три недели разлуки были, и силы за это время накоплены немалые…
Когда мы проснулись, за окном уже темнело. Катя была бодра, а я философичен, как Диоген. Мы радостно позавтр… нет, поужинали, и принялись обсуждать наши планы. О свадьбе, переезде и регистрационных хлопотах почему-то не говорилось. Катя оживленно требовала отвести ее в Пушкинский музей, в «Детский мир», на все спектакли и еще куда-то. Честно сказать, я не слушал, только смеялся и согласно кивал головой. Хотелось просто любоваться этим рыжим беззаботным существом, завернутым в плед.
Все действительно было «как раньше».
Только лучше.
Как хорошо, когда можно просто лежать и ничего не делать!
Эта светлая мысль пришла мне в голову в поезде по дороге в Москву. Я так замоталась за последнюю неделю, что даже читать не было сил. Все как раньше. Я еду в Москву, где меня ждет любимый мужчина, и я соскучилась. Я правда соскучилась. Даже несмотря на то что, пока этот мужчина сидел у меня дома, надоел он мне смертельно. Я телевизор вообще перестала включать, а когда Машка начинает перещелкивать каналы, я выбегаю из комнаты, потому что на меня накатывает неконтролируемая волна злости.
Но Сергей, судя по тону писем и звонков, уже приобрел свой нормальный вид. Голос опять стал бодрый, формулировки отточены. И даже фразы типа: «Кать, сейчас занят, перезвоню часа через три» – меня откровенно радовали. Человек работает! Делом занимается, а не на диване лежит. Приятно.
Правда, в первый день моего приезда мы таки провели весь день на диване. Но это же совсем другая история!
В ночь на выставку в Москве началась весна, и я очень подозреваю, что именно мы с Катей стали ее причиной. Выспавшись за день, мы очень бодро провели ночь, а утром, пробираясь к метро, согласно повели носами.
– Пахнет! – сказала Кошка.
Даже копченый московский воздух отчетливо пах настоящей весной.
Впрочем, возможно, это был микроклимат, образовавшийся исключительно вокруг нас, потому что остальные прохожие были деловиты, сумрачно спешили по будничным делам. Только нарвавшись взглядом на нас, люди вдруг замедляли шаг и делали непроизвольный глубокий вдох. Всем хотелось понять, чем это мы таким дышим отдельно от прочего городского человечества. Один мужичонка даже остановил нас словами:
– Извините, а вы знаете, что вы очень хорошая пара?
– Знаем! –
В павильоне закипал первый день выставки. Проходы не были еще забиты графоманами и вороватыми подростками, бродили только свои. Я раскланивался со знакомыми на ходу, распираемый двойной гордостью: перед Катей я гордился своими обширными связями, перед связями я гордился Катей. Она очень походила на королеву, которая инкогнито вышла обозреть свои владения. Причем подданные ее тут же узнают, но из уважения к монаршей особе делают вид, что инкогнито безупречно.
Катериной Ивановной любовались все.
– А мы и правда хорошая пара, – заявил я практически серьезно. – Нам завидовать будут.
– Тебе будут,- согласилась Катя и тут же поскребла рукав, показывая, что насмешка не настоящая, что я действительно ого-го и что моей женщине все завидуют по определению.
В этот момент я сообразил, посещением чего смогу разнообразить программу Катиного пребывания в столице.
Когда Сергей сказал, что у него для меня есть сюрприз, я даже испугалась, уж очень загадочный вид у него при этом был. Запихнул в машину, привез неизвестно куда.
– Вот! – сообщил он, показывая на какой-то дом.
– Что вот?
Что это? Фамильный особняк? Новый офис? Школа для Маши?
– Пойдем, тормоз, – Сергей поволок меня ко входу, обильно утыканному машинами, разукрашенными шариками.
– Кто-то сегодня женится? – догадалась я.
– Не сегодня.
– А зачем мы сегодня приехали?
– Катя! Катерина Ивановна! Ты бьешь все рекорды идиотизма! А говорят, что женщины только и думают о свадьбе!
Я смотрела на Сергея как баран на новые ворота.
– Хорошо. Давай, как в книжках, – Сергей опустился на одно колено, – Черт, цветов нет. Ладно, цветы потом. Дорогая Катя! Только, пожалуйста, не плачь! Я тебя люблю! И хочу, чтобы ты стала моей женой! Ну что ты молчишь? Можно я встану, ато мне неудобно? Катя! Эй! Я тебе третий раз делаю предложение, а ты каждый раз смотришь на меня так, как будто это для тебя полная неожиданность! Ну скажи же хоть что-нибудь!
– Ты же просил не пла-а-акать… А когда будут цветы?
Однажды мне рассказали поучительную историю любви хозяина «Плейбоя». Этот мощный мужчина (не внешне мощный, а темпераментом) за свою жизнь перепробовал массу женщин. Но и на старуху нашлась проруха – однажды ему отказали. То есть совсем. Мужик завелся и не успокоился, пока не женился. Предложение руки и кошелька он обставил максимально помпезно: шикарный фот, свечи, цветы, словом, полный кандипупер. И знаете, что ему ответила суженая, которую он так долго обхаживал? «Мне нужно подумать»! Как он ее не убил?