Противостояние душ

Langsuir

Тут уже Макс на какое-то время вообще лишился дара речи, он обнимал Дориана, прижимал его крепко к себе, словно пытался через прикосновение забрать эти видения, эти воспоминания, этот ужас. Представлял, как плохо сейчас любимому, как больно, ведь Макс всего лишь услышал об этом, а Дориан видел своими глазами.

— Я займусь им… мы его поймаем и я займусь им, — почти беззвучно вырвалось у него, — я столько всего знаю про пытки, я буду так стараться как никогда. За всех, за всех, кого он замучил, кого насиловал… за всех… Я буду стараться, я буду изо всех сил стараться… — он крепче прижимал к себе Дориана, и шептал как безумный.

—

Я не переживу, если с тобой… — Дориан лишь крепче вжался в Макса, уткнувшись в шею и замолкая. Ему было страшно даже думать о том, что Макс может попасть в руки демонов и Виктора, а уж говорить об этом вслух невыносимо, поэтому он просто крепче обнял своего соула.

— И я не переживу, если с тебя хоть волосинка упадет, уж не говоря о чем-то ужаснее, любовь моя, — Макс успокаивающе поцеловал Дориана, — но мы не попадем в плен, не попадем в руки Виктору, я уверен, мы справимся с ним. Потому что мы сильные, ведь мы вместе. Все вместе. И я с тобой. Всегда.

— Вместе, — прошептал Дориан, целуя Макса, — никому не позволю забрать тебя, — шептал он, прижавшись к Максвеллу всем телом, — ты — мой, Макс, мой, — гладя парня по щеке, говорил Дори.

— Конечно, твой, — усмехнулся Максвелл, накрывая его руку своей, передвигая на губы и целуя пальцы любимого, — уже давно только твой. Хотя, ты можешь это доказать заново, если хочешь, — тон Макса был спокойным, но в глазах заплясали чертята, — вдруг я подзабыл.

— А может, лучше ты напомнишь мне, как любишь меня? — усмехнулся Дориан, заваливаясь на спину и притягивая к себе любимого, — мне это нужно, Макс, — шепнул он, прикусил слегка мочку уха.

— Об этом даже не надо просить, — засмеялся Максвелл, прижимаясь к бесподобному телу Дориана, — потому что я всегда только за. Любить, — он оставил поцелуй на губах любимого, — ласкать, — его язык скользнул к шее, — лелеять, — выписал языком восьмерку, уже припал губами к подбородку и медленно стал создавать целую дорожку поцелуев от подбородка к правому соску парня, — целовать, — выдохнул он между поцелуями, — и гладить, — его руки самыми только подушечками пальцев пробежались по плечам, а потом уже ладонями, широкими жестами стали оглаживать всё, что попадалось под жадные руки.

— Ты так нужен мне, Макс, только ты, — выдохнул Дориан, оглаживая руками плечи парня, запуская пальцы в волосы.

— А ты мне, мой Дориан, ты мне, — шепнул Максвелл, продолжая ласкать любимого, нежно, со всей любовью, изучая роскошное тело, так тщательно и так трепетно, словно впервые. Он хотел, чтоб Дориан ненадолго забыл ужасы, что видел, чтоб успокоился, чтоб расслабился. И он сам тогда сможет немного отвлечься.

***

Магнус в обнимку с Алеком зашли в свою комнату, молча, быстро приняли душ и легли в постель. Тогда только Алек обнял крепко Магнуса, прижимаясь к нему всем телом, и проговорил:

— Расскажешь мне все?

Бейн лишь тяжело вздохнул, он знал, что рассказать Александру нужно, но как говорить о таком вслух? Больше всего на свете он хотел, чтобы Лайтвуд ничего не знал, но он должен сказать своему соулу, что ждет их, если вдруг их схватят. И он начал свой рассказ, глядя в любимые глаза и сжимая руки парня.

По мере продолжения рассказа Алек бледнел все сильнее, кусал губу, и голубые глаза темнели от гнева. Под конец Лайтвуд не выдержал, прижал его к себе, крепко и отчаянно, дослушал все, и проговорил с болью в голосе: — Любимый, Магнус, родной мой, это ужасно, это дико, это противно… Я не знаю,

чего мне больше хочется — разорвать его на куски своими руками, или медленно причинять боль всевозможными пытками. Я ужасаюсь только при одной мысли, что ты, что Дори сами должны были это все увидеть, без нас, ваших соулов, переживать это… Я не представляю, как ты держишься, родной. Я бы уже сошел с ума, я бы точно сошел с ума, — он покрывал полубезумными поцелуями лицо любимого, и был в полнейшем шоке от услышанного. Это был кошмар наяву. Самый ужасный, самый жуткий кошмар и они должны с ним столкнуться и бороться. Сердце Алека разрывалось от сочувствия, от переживаний за Магнуса, который это все держал в себе, переваривал, купался в этом, в этом ужасе. Но высказать он это пока не был в состоянии, слова разбегались, а губы торопливо исцеловывали кожу, словно пытались отвлечь обоих от рассказа.

— Алек, — Магнус поймал лицо парня в ладони, глядя с любовью в голубые глаза, — я не позволю никому причинить тебе боль, — выдохнул он, припадая к любимым губам в поцелуе. Алек, успокаиваясь, ответил на поцелуй, притягивая к себе Магнуса за плечи. А когда поцелуй пришлось разорвать, проговорил:

— А я буду защищать тебя до последнего своего вдоха. Никто не посмеет дотронуться до тебя, никто, — он был серьезен, — ты только мой, я никому тебя не отдам.

Бейн притянул Алека к себе и поцеловал со всей нежностью и любовью, на которую был способен. Александр ответил на поцелуй, обнимая любимого так крепко, как только возможно. Они вместе, и это самое главное. Все остальное они решат, все решат.

Магнус уложил Александра на спину, не разрывая поцелуя, прижался к любимому всем телом, лишь бы ощущать парня целиком.

— Хочу быть с тобой, — прошептал Алек, крепко прижимая его к себе, оглаживая плечи и спину любимого, — пожалуйста, Магнус, — и потянулся к губам Бейна отчаянно-страстным поцелуем.

— И я этого хочу, Алек, — выдохнул Бейн, стаскивая с себя и Александра футболки.

Принялся покрывать шею парня поцелуями, пальцами ласкал соски, прижимаясь как можно ближе. Лишь бы быть рядом, лишь бы касаться, ласкать, любить. Его руки скользили по всему телу, язык выписывал немыслимые узоры на шее.

— Любимый, — прошептал Александр, стискивая его плечи, — все будет хорошо, правда? Мы справимся, мы вместе. Если будем вместе, ты и я, все будет хорошо, — он сумел поймать губы Магнуса, втягивая парня в длительный чувственный поцелуй.

— Конечно, — прошептал Магнус, стаскивая с себя и Алека остатки одежды, разрывая поцелуй, — мы рядом и это главное, — шепнул он, продолжая выцеловывать шею, а рукой принялся ласкать член Александра, проходясь по стволу легкими прикосновениями.

Александр окончательно успокоился и стал расслабляться под такими знакомыми прикосновениями любимого, отдаваясь под его жаркие поцелуи, сам скользил руками по плечам и спине Магнуса, словно хотел исследовать пальцами каждый сантиметр его нежной кожи.

***

На следующий день все стояли в тренировочном зале, хотя настроение и атмосфера были не самыми радужными.

— Дориан, — в тренировочной зал вошел Чарльз, — мне нужно забрать тебя на некоторое время.

Парень согласно кивнул и сделал несколько шагов в сторону профессора, Макс дернулся за ним, но был остановлен жестом Ксавьера.

— Макс, Дори должен пойти один.

Парень проводил соула обеспокоенным взглядом, почему-то ему казалось, что ничего хорошего не происходит.