Противостояние I
Шрифт:
Николай Васильевич ответно усмехнулся:
— Может быть, может быть... Скажите, Марина Михайловна, а у Саши имеется опыт в таких делах? Ну, чтобы случайно не навредить Верочке?
— Можете не сомневаться, опыта у него предостаточно! Обычные родинки, бородавки и другие несложные дефекты кожи он довольно часто удаляет. Гемангиома, как у Веры, штука более сложная, но только из-за её размеров. Суть же того, что будет происходить во время вмешательства, останется неизменной.
— А где вы предполагаете это проделать?
— Я ничего не предполагаю. Пусть Малыш сам решает, где и как ему будет удобно. Он у нас мальчик вполне самостоятельный.
***
Положил трубку и хмуро уставился на телефонный аппарат. Со стороны посмотреть — полное ощущение, что разглядывает он его. И так голову на бок положит, и эдак. Даже пальчиком по гладкой, чёрной пластмассе провёл. Потом на палец уставился, как будто ожидал следы пыли на нём обнаружить.
Нет, не видел он аппарат. И палец свой не видел. Размышлял он напряжённо. Не успокоил его разговор с Колокольцевой. Точнее, в чём-то успокоил, конечно, но тревога, вспыхнувшая за обеденным столом, не проходила.
— Слухи о нём идут из криминальной среды, — рассуждал он. — Вроде, пока что только оттуда. Нужно попытаться выяснить — не возникли ли какие-либо отклонения от нормы в умонастроениях других верующих. Эти двое прибыли сюда в августе. Точнее, Саша прибыл в середине июля — как раз к началу приёма документов в медицинском, а Колокольцева бывала в городе и до этого. Начиная с марта 70-го года, когда начались первые изыскания на месте строительства будущего института, регулярно в командировки приезжала. В августе прошлого года они здесь окончательно обосновались. Колокольцева приобрела дом на Герцена и перевезла сюда семью. Итого, со времени их переезда из Магадана прошло семь полных месяцев. Достаточно? Да, пожалуй, достаточно, чтобы можно было сделать первые выводы! Нужно собирать бюро! Пусть ответственные работники не только партийного аппарата, но и милиции, и Госбезопасности, доложат обстановку!
Он встал из-за стола, заложил руки за спину и неспешно прошёлся по кабинету. Остановился у большого окна. Нахмурился собственным мрачным мыслям:
— Опять будет много треску и шуму, а толку, как обычно, выйдет немного. Действительно важная информация не прозвучит. Точнее, может быть и прозвучит, но в таком объёме и так завуалировано, что и мимо ушей пропустить легко. Что ещё предпринять? Может, вызвать предстоятеля собора? Как его? Вениамин? Валентин? Да, кажется так... Поговорить, осторожно расспросить о настроениях среди людей. Может, промелькнёт что-нибудь интересное? А там можно было бы зацепиться за кончик ниточки и потянуть. Если окажется, что церковная община уже знает о появлении у нас этой парочки, то можно будет действовать более энергично! Это было бы хорошим основанием, чтобы запросить помощи у Москвы. Пусть забирают их от нас к чёртовой матери! Куда-нибудь подальше! Почему именно мы?
***
После того, что услышала, думала, что лечить он её будет в логове у какого-то разбойника. А он сказал-то всего:
— Не волнуйтесь,
Бабушка не утерпела и спросила:
— А зачем тебе ещё одна квартира? У вас же дом достаточно просторный.
Саша пожал плечами.
— У меня есть друзья и подруги. Я хочу иногда с ними встречаться и не мешать при этом ни тёте Марине, ни сёстрам. Кстати, домишко у нас не такой уж большой, — потом посмотрел на папу и добавил. — Прошу вас, Николай Васильевич, не пытайтесь узнать, кто входит в число моих друзей. В том числе и через дочь не пытайтесь. Очень я этого не люблю. Оставьте уж мою приватную сферу при мне, хорошо?
***
Своему помощнику он позвонил сразу же после ухода Саши из их дома. Просто ещё во время разговора за столом ему пришла в голову интересная мысль. На неё натолкнула его одна фраза из вчерашнего разговора с Колокольцевой. Помнится, она сказала, что совсем не шевелиться они с Сашей не могут. Может и не дословно, но общий смысл её слов был именно таков. Так вот: что это может означать на практике? А это может означать, что если они допускают отклонения от правил, как их допускают почти все рядовые граждане, то отголоски их «неправильного» поведения могут стать известными горожанам. Ну, простые граждане нам не очень интересны, но вот правоохранительные органы!
Не появилась ли у них за прошедшие семь месяцев какая-нибудь информация по Саше и его опекунше? Какой-нибудь компромат! С этого и нужно было начинать! Может, и не потребуется проводить коллегию? Может, можно зацепить их не со стороны их влияния на верующих, а со стороны нарушений элементарных правил поведения в обществе?
Со своим помощником он переговорил в 18:11, а уже в 21:41 в их заставленной мебелью с жестяными бирками инвентарных номеров пятикомнатной служебной квартире раздался тревожный звонок прямой связи с обкомом.
Дежурный офицер первого отдела бодро поздоровался и доложил о приёме телеграммы из Москвы с грифами «Срочно» и «ДСП». Гриф «ДСП» позволяет передавать информацию по линиям прямой связи с обкомом, поэтому Ненашев попросил офицера зачитать её. Текст телеграммы гласил: 19:00 МСК просьба безотлучно находиться аппарата спецсвязи.
— Твою мать! — энергично высказался Николай Васильевич, брякнув трубкой по рычагам.
***
Этой ночью иркутский обком партии не спал. С 11 вечера находились на своих рабочих местах начальники всех отделов и секторов со своими заместителями. Поскольку тема разговора с Москвой заранее не была озвучена, к досрочному отчёту и разносу на всякий случай готовились все!
Разговор состоялся лишь в третьем часу ночи. Узнав голос говорящего, Николай Васильевич вытащил из кармана пиджака носовой платок и вытер моментально вспотевший лоб. С ним говорил кандидат в члены Политбюро, Председатель КГБ товарищ Андронов. Впервые в жизни, между прочим, лично обратился. До этого он его только издалека видел.
— Извини, Николай Васильевич, что раньше не позвонил. Михаил Андреевич меня задержал. Обсуждали ваш сегодняшний случай.
После этих слов Николай Васильевич посерел и полез в карман пиджака за тубой с валокордином. «Если он со Смысловым разговаривал, а не с каким-нибудь другим Михаилом Андреевичем, то дело совсем швах!»