Противостояние (сборник)

Семенов Юлиан Семенович

— Ну все-таки мужское.

— Вы обиделись?

— Ужасно.

— А почему вы ко мне пришли?

— Потому что мне захотелось к вам прийти.

— Пейте коньяк.

— Я уже.

— Пейте еще.

— Хорошо.

— Ну, так почему же вы пришли ко мне? Для того, чтобы говорить со мной, слушать музыку и смотреть альбомы?

— Хотя бы.

— Вы все врете.

— Может быть. Но если я вру, тогда вы уже совсем пьяная.

—

Нет еще. Когда я стану пьяной, вы начнете раздевать меня.

— Обязательно?

— А зачем вы тогда приходили?

— Что это вы злая такая?

— Разозлили…

— Кто?

— Люди.

— Я лучше уйду, наверное?

— Почему?

— Да так. Чтоб больше не злить.

Он поднялся и пошел к двери. Отпер ее. Хотел выйти, но Алена взяла его за руку и сказала:

— Я просто дрянь, не обращайте на меня внимания.

— Ты дрянь? — улыбнулся он, обернувшись. — Ты просто дуреха…

Она кивнула головой. А потом ткнулась лицом ему в грудь, и плечи ее затряслись. Росляков стал гладить ее по плечам и по голове.

— Ну, не надо, — говорил он, — не надо, дурачок. Это все ерунда, не надо так плакать, не стоит…

— Стоит, — сказала она, — стоит, потому что я за все плачу. Сейчас, я скоро перестану, только ты не уходи.

— А я и не собираюсь.

Она посмотрела на него сквозь слезы и жалко, по-детски улыбнулась…

Только не двое

Ночью Садчикова разбудил телефонный звонок.

— Прости меня, — сказал комиссар, — тут один любопытный сигнал поступил.

— Еду.

— Погоди, разбежался… Такси сейчас не найдешь. Шофера пришлю.

— Я спущусь. На улице подожду…

— Дождь. Погоди, он подымется за тобой.

— М-михайлыч?

— Он самый…

Садчиков положил трубку, оделся, стараясь не шуметь, и пошел на кухню. Зажег конфорку, поставил чайник и начал делать бутерброды — себе и Михайлычу. Масло в холодильнике было до того смерзшееся, что не резалось, а крошилось желтыми ажурными стружками.

…Михайлыч всегда стучал в дверь. Он понимал, что звонок ночью переполошит всех в квартире, поэтому стучал условным, известным всем в управлении стуком — три раза быстро, а четвертый долго и гулко.

— М-михайлыч? — тихо спросил Садчиков.

— Михайлыч, — ответил тот.

Садчиков отпер дверь и сказал:

— З-заходи, старина.

— Да ничего, — ответил Михайлыч, входя.

— Пошли чайку попьем.

— Да не стоит.

— Л-ладно, ладно, будет кокетничать…

—

Хорошая из меня кокетка.

— С с-сединой куда как л-лучше. Сейчас, говорят, с-седые мужчины в моду вошли.

— Седина в голову, бес в ребро.

— Р-ребра перебиты, какой там, к ч-черту, бес… Ешь б-бутерброды.

— Да ничего…

— Л-ладно, наваливайся, сам, наверное, только чаем и питался ночью.

— Почему чаем? Сухарь грыз.

— Пусть м-мышь сухарь грызет, ч-человеку сливочное масло надобно.

— Это истина, это вы очень верно подметили.

Садчиков засмеялся и стал наливать чай — дымный и пахучий — в большие красные чашки.

Комиссар пригласил Садчикова садиться и, поглаживая себя по животу, сказал:

— Мне сейчас анекдот смешной рассказали.

— А вот интересно, кто анекдоты выдумывает? — спросил Садчиков.

— Люди, — ответил комиссар, — кто ж еще?

— Не иначе, как писатели.

— Журналисты скорее, я думаю.

— П-почему журналисты?

— А у них времени больше. Писатели трудяги, спину гнут, а журналист — он просвет имеет. Да и потом парни они веселые и по бритве — вроде нас — ходят. А когда веселье, тогда и анекдоты рождаются.

— П-похоже, — сказал Садчиков, — очень может быть. Или веселье, или злость. Похоже.

— «Похоже», — передразнил комиссар. — Что я тебе, Алейников? Похоже на фотографии выходит, а я тебе мысль излагаю самостоятельную, ни на что не похожую, мил душа…

— Ну-ну, извините, — сказал Садчиков по привычке и сразу же понял, как не к месту сказал он эту свою шутливую фразу.

Комиссар внимательно посмотрел на него, хмыкнул и ответил:

— Да нет, ничего…

И оба они враз засмеялись, весело глядя друг на друга.

— Слушай, — сказал комиссар, — ты думаешь, что с Сударем все?

— Д-думаю, нет.

— Почему?

— Потому что вы м-меня про это спрашиваете.

— Умный, черт.

— А к-как же иначе?

— Иначе нельзя.

— В том-то и дело.

— Ну шутки побоку. Парень к нам позвонил, футболист. Александр Пашков, с покойным Ганкиным в одном доме живет. Так он за полчаса перед убийством шофера там старичка видел какого-то. Старичок его заметил и отпрянул от окошка, а это значит — умный старичок. В электричке он ехал с футболистом, до Тарасовки, понимаешь, ехал… Вот штука какая… Проездной билет контролеру предъявлял. Как тебе это понравится?