Противостояние. Армагеддон
Шрифт:
— Вот как? — тихо спросила Надин. И внезапно она почувствовала, что Джо — ее последняя и единственная защита.
Она медленно вывела его вперед, как заложника. Его странные цвета морской волны глаза посмотрели на Матушку Абагейл.
Надин сказала:
— Это Джо. Вы его знаете?
— Если его зовут Джо, то меня — Кассандрой, — сказала Матушка Абагейл. — И вы не его мать. — Она с облегчением опустила глаза на мальчика, не в силах избавиться от странного ощущения, что женщина выиграла — она поставила между ними маленького паренька
— Как тебя зовут, паренек? — спросила она мальчика.
Мальчик сделал усилие, словно в горле у него застряла кость.
— Он не скажет вам, — сказала Надин, положив руку ему на плечо. — Он не может. По-моему, он вообще не пом…
— ЛЕО! — неожиданно выговорил Джо ясно и сильно. — Лео Роквей — это я! Я Лео! — И смеясь, он прыгнул на руки Матушке Абагейл.
— Джо, — позвала Надин.
Джо слегка высвободился из объятий Матушки Абагейл и оглянулся на нее.
— Пошли. — Теперь она говорила, глядя Эбби прямо в глаза. — Она старая. Ты ее ушибешь. Она очень старая и… не очень сильная.
— По-моему, я достаточно сильна для того, чтобы подержать на руках такого паренька, — сказала Матушка Абагейл, но сама уловила в своем голосе какую-то странную неуверенность.
— Он устал. Да и вы тоже, судя по вашему виду. Пошли, Джо.
— Я люблю ее, — ответил мальчик, не двигаясь с места.
Надин слегка вздрогнула. Голос ее стал более резким.
— Пошли, Джо.
— ЭТО НЕ МОЕ ИМЯ! ЛЕО! ЛЕО! ВОТ КАК МЕНЯ ЗОВУТ!
Небольшая толпа странников затихла, догадываясь о том, что происходит нечто непредвиденное, но не в силах определить, в чем дело.
Женщины вновь скрестили взгляды, как сабли.
«Я знаю, кто ты», — сказали глаза Эбби.
«А я знаю, кто ты», — ответили глаза Надин.
Но на этот раз первой опустила глаза Надин.
— Хорошо, — сказала она. — Лео или как тебе будет угодно. Пошли, пока ты не слишком утомил ее.
Он неохотно слез с колен Матушки Абагейл.
— Приходи повидать меня в любое время, — сказала Эбби, но она не подняла взгляд, чтобы включить Надин в число приглашенных.
— О'кей, — сказал мальчик и послал ей воздушный поцелуй. У Надин было каменное лицо. Она не произнесла ни слова. Матушка Абагейл посмотрела им вслед. Теперь, когда лицо женщины исчезло из вида, чувство откровения затуманилось. Матушка Абагейл уже не была уверена в том, что почувствовала. Ну, конечно, она просто еще одна женщина… хотя… так ли это на самом деле?
Молодой человек, Андервуд, стоял внизу, и лицо его было мрачнее тучи.
— Почему ты так себя вела? — спросил он у проходившей мимо него женщины, и хотя он понизил голос, Матушка Абагейл прекрасно расслышала его слова.
Женщина никак не отреагировала.
Наступила тишина, и она внезапно почувствовала, что не знает, чем ее заполнить, хотя это надо было обязательно сделать…
…так ли уж обязательно?
Ее ли это дело?
И голос спросил тихо: «Твое ли это дело? Для того ли Господь привел тебя сюда, женщина? Для роли Официального Встречающего у ворот Свободной Зоны?»
«Я не могу сейчас об этом думать, — запротестовала она. — Эта женщина права: я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО устала».
«Он приходит в разных обличьях, — настаивал негромкий внутренний голос. — Волк, ворон, змея, женщина».
Что все это значило? Что здесь произошло? Что, Бога ради?
«Я сидела здесь, довольная собой, и ждала выражений подобострастного почтения — да, именно так и было, нет никакого смысла это отрицать, — а потом пришла эта женщина, и что-то произошло, и я уже забываю, что это было. Но что-то было в этой женщине… было ли? Ты уверена? Уверена?»
К ней почтительно приблизился другой мужчина.
— Здравствуйте, Матушка Абагейл, — сказал он. — Меня зовут Зеллман. Марк Зеллман. Из Лоувилля, штат Нью-Йорк. Вы мне снились.
И перед ней возникла внезапная альтернатива. Она могла ответить этому человеку, добродушно поболтать с ним, чтобы он расслабился и пришел в себя, а потом перейти к следующему, и снова к следующему, принимая их почтение, словно пальмовые ветви. Но могла и не ответить. Она могла последовать за ниточкой своей мысли в глубину самой себя, в поисках того, что хочет открыть ей Господь.
«Эта женщина…»
«Кто?»
Но какая теперь разница? Она же уже ушла.
— В штате Нью-Йорк жил мой внучатый племянник, — непринужденно сказала она Марку Зеллману. — В городе под названием Раузис Поинт. На озере Шамплен. Наверное, никогда о таком не слыхали?
Марк Зеллман сказал, что, конечно, слышал. Почти все жители штата Нью-Йорк знают этот город. Бывал ли он там? На лице его появилась трагическая гримаса. Нет, никогда. Но собирался, уже давно.
— Судя по письмам Ронни, вы не особенно много потеряли, — сказала она, и Зеллман ушел от нее, сияя.
Она поговорила со всеми, со всеми шутила и улыбалась, всех приводила в хорошее расположение духа, но удовольствие, которое она обычно от этого чувствовала, сегодня куда-то исчезло.
Чувство того, что она пропустила что-то очень важное и потом ей придется об этом пожалеть, постепенно угасало в ней, а к вечеру исчезло совсем.
— Завтра подойдут еще ребята, Ники, а послезавтра будет целый парад, — сказал Ральф.