Противостояние. Том I
Шрифт:
– И что нам с ним делать? – спросил Кен Демотт.
– Пусть спит, – ответил Ллойд. – Он нужен Флэггу.
– Да? И где же Флэгг? – спросил другой мужчина. Ллойд повернулся, чтобы взглянуть на него, лысоватого и высокого. Под его взглядом мужчина подался назад. Только у Ллойда на груди висел не просто черный камень: по его центру мерцала маленькая, вызывающая тревогу красная щель.
– Тебе так не терпится увидеть его, Гек? – спросил Ллойд.
– Нет, – ответил лысоватый. – Эй, Ллойд, ты же знаешь, я…
– Конечно. – Ллойд перевел взгляд на вновь прибывшего, который спал на
Мусорный Бак по-прежнему спал на столе и ничего не слышал.
Ночь восемнадцатого июля Мусорный Бак и Малыш провели в мотеле Голдена, штат Колорадо. Малыш выбрал два смежных номера. Обнаружив, что дверь между ними заперта, он, уже прилично поддатый, решил эту мелкую проблему тремя выстрелами из револьвера сорок пятого калибра.
Потом поднял миниатюрную ногу и пнул дверь. Она распахнулась, окутанная облаком сизого порохового дыма.
– И все дела! Какая твоя? Выбирай, Мусорище!
Мусорный Бак выбрал комнату по правую руку и на какое-то время остался один. Малыш куда-то ушел. Мусорник лениво размышлял, а не раствориться ли ему во мраке, прежде чем произойдет что-то действительно плохое, – пытаясь понять, стоит ли идти на это, пожертвовав быстротой передвижения, – когда Малыш вернулся. Мусорный Бак встревожился, увидев, что тот толкает перед собой тележку из супермаркета, доверху наполненную шестибаночными упаковками пива «Куэрс». Кукольные глаза налились кровью и приобрели красные ободки. Высокая прическа начала разворачиваться, как сломанная и растянувшаяся часовая пружина. Жирные пряди волос падали на щеки и уши Малыша, придавая ему вид опасного (пусть и нелепого) пещерного человека, который нашел кожаную куртку, оставленную каким-то путешественником во времени, и натянул на себя. Кроличьи лапки мотались из стороны в сторону.
– Теплое, – сообщил Малыш, – но кого это волнует, я прав?
– Прав абсолютно, – ответил Мусорный Бак.
– Бери пиво, говнюк! – Малыш бросил ему банку. Мусорный Бак открыл ее – и получил в лицо струю пены. Малыш расхохотался, на удивление пронзительно, обхватив плоский живот обеими руками. Мусорник кисло улыбнулся. Он решил, что чуть позже, когда этого маленького монстра сморит сон, он уйдет. Малыш его достал. А с учетом того, что тот говорил о темном священнике… Мусорный Бак перепугался не на шутку. Говорить такое, пусть даже не всерьез, – все равно что испражняться на церковный алтарь или вскидывать лицо к небу во время грозы и просить молнию ударить в тебя.
Причем он думал, и в этом заключалось самое ужасное, что Малыш говорил серьезно.
Мусорный Бак не собирался подниматься в горы и огибать все повороты серпантинов с этим безумным карликом, который пил весь день (и, вероятно, всю ночь) да еще разглагольствовал о том, что свергнет темного человека и займет его место.
Тем временем Малыш за две минуты осушил две банки пива, смял их, безразлично бросил на одну из двух кроватей, которые стояли в номере. Теперь он тупо смотрел на телевизор, держа в одной руке полную банку пива, а в другой – револьвер сорок пятого калибра, выстрелами из которого вышиб дверной замок.
– Гребаного
– Конечно, – ответил Мусорный Бак.
– И правильно. Не говори мне, я скажу тебе.
Малыш все смотрел на неработающий телевизор.
– Ты, тупая дрянь! – Он выстрелил в экран. Трубка с грохотом разлетелась. Осколки усыпали ковер.
Мусорный Бак вскинул руку, чтобы прикрыть глаза, и пиво выплеснулось на зеленый нейлоновый ворс ковра.
– Эй, ты только посмотри на это, придурок! – воскликнул Малыш. В его голосе слышалась дикая ярость. Внезапно револьвер нацелился на Мусорного Бака, дыра в стволе разрослась до размеров дымовой трубы океанского лайнера.
Мусорный Бак почувствовал, как онемела промежность. Подумал, что, возможно, обдулся, но точно сказать не мог.
– Я собираюсь проветрить тебе мозги, – продолжил Малыш. – Ты разлил пиво. Если бы другое, я бы не возражал, но это «Куэрс». Я бы ссал «Куэрсом», если б мог, ты веришь в эту брень-хрень?
– Конечно, – прошептал Мусорный Бак.
– И как, по-твоему, они нынче варят «Куэрс», Мусорник? Небось ты в этом, блин, уверен?
– Нет, – прошептал Мусорный Бак. – Наверное, не варят.
– Ты чертовски прав. Это исчезающий вид. – Малыш приподнял револьвер. Мусорный Бак подумал, что на этом его жизнь и оборвется, оборвется наверняка. Но Малыш опустил револьвер… чуть-чуть. Его лицо абсолютно ничего не выражало. Мусорный Бак догадался, что это свидетельствует о глубоких раздумьях. – Вот что я тебе скажу, Мусорник. Ты возьмешь новую банку и заглотнешь. Если сможешь, я не пошлю тебя на «Кадиллаковое ранчо». Ты веришь в эту брень-хрень?
– Что… что значит – заглотну?
– Господи Иисусе, парень, ты тупой, как каменный корабль. Выпить всю банку, не отрываясь, вот что значит заглотнуть. Где ты жил, в злогребучей Африке? Если прольешь хоть каплю, получишь пулю в глаз. Эта хрень заряжена патронами «дум-дум». Вскроет тебе башку, превратит в гребаный пир для здешних тараканов. – Он чуть шелохнул револьвером, его красные глаза не отрывались от Мусорника. На верхней губе белела капелька пивной пены.
Мусорный Бак подошел к упаковке пива, достал банку, открыл.
– Приступай. До последней капли. И если тебя вырвет, ты гребаный покойник!
Мусорный Бак поднял банку. Пенясь, полилось пиво. Он судорожно глотал, кадык лихорадочно ходил вверх-вниз. Когда банка опустела, он бросил ее под ноги и вступил в показавшуюся ему бесконечной битву с желудком. Отпраздновал победу, продолжительно, раскатисто рыгнув, и сохранил себе жизнь. Малыш откинул маленькую головку и радостно, звонко рассмеялся. Мусорник покачивался, кисло улыбаясь. Внезапно он почувствовал себя совсем пьяным.