Противостояние
Шрифт:
В углу тихо заиграла бодрая музыка, недостаточно громко, чтобы скрыть хруст кости, но вовремя повернутый регулятор громкости удачно заглушил вопль боли и отчаяния. Доктор изо всех сил вцепился в стеллаж, но пальцы сорвались и больше не могли удерживать тело, которое медленно, но верно тянула к себе глыба гранита.
— Не сопротивляйтесь, доктор, — раздался голос над его ухом. Тот повернул окровавленное лицо и посмотрел на чудовище, которое улыбалось, растягивая высохшие губы в кошмарной ухмылке. — Иначе будет еще больнее.
Словно по щелчку боль пронзила оба бедра, да
— Голем тебя не отпустит. — Музыка внезапно стала громче, а тело с удвоенной силой потащили назад.
Грохот барабанов и рев гитар отлично заглушал хруст костей. Между валунов последней лопнула голова, забрызгав гранит густой кровью. Через пару минут на них не осталось ни следа.
— Хороший мальчик, — процедил Антон сквозь зубы, глядя на заляпанный рукав рубашки. Валуны хрустнули в последний раз и затихли.
Молодой человек выключил в гараже свет, музыку, вышел на улицу. Запер ворота и направился обратно в дом. По скрипучим половицам добрался до ванной, где тщательно осмотрел одежду. Он присел на корточки и испачканную кровью рубашку бросил в корзину для белья, стоявшую под раковиной. Затем поднялся и посмотрел в зеркало. Оттуда на него ухмылялось молодое, не тронутое никакими проблемами лицо.
— Спасибо за помощь, доктор.
Глава II
— Итак, вы — Филимонов Александр? — строго спросил следователь, вглядываясь в человека лет тридцати пяти, сидящего с противоположной стороны его рабочего стола. Мягкие черты лица и безучастное выражение раздражали с первой минуты, как его доставили в участок.
— Все верно, — последовал ответ. Приведенный с любопытством изучал разложенные по столу бумаги и папки. Взгляд задержался на необычной ярко-красной ручке с надписью, которая выбивалась из общей строгости вещей.
Следователь опустил глаза в паспорт и нахмурился. Что-то тут явно не сходилось. С фотографии в документе на него смотрело то же самое лицо, что и у человека напротив. Но возраст?
— Здесь написано что вам, — последовала секундная задержка, — шестьдесят девять лет?
— Ммм, — неопределенно промычал задержанный. — Получается, что так.
Следователь закрыл паспорт, осмотрел его со всех сторон, затем пролистал и отдельно изучил каждую страницу. На это у него ушло минуты три. Затем он отложил паспорт в сторону и, сделав максимально серьезное лицо, взглянул на Александра. Ярко-зеленые глаза имели по-детски невинное выражение. Обычных правонарушителей, даже мелких хулиганов следователь Сергейцев видел насквозь. Но здесь не было даже намека на жадность, страх, скрытую агрессию. Мужчина не льстил и не нервничал. Он будто бы и вовсе не понимал, что за поддельный документ можно получить большой срок. Если только…
— Вы же понимаете, что у вас — поддельный документ? — наставническим тоном начал следователь.
— Как поддельный? — искренне удивился
— Послушайте, — терпеливо начал следователь, — я все понимаю, что могла быть ошибка, но…
— Никакой ошибки здесь нет, паспорт — настоящий, — с легкой ноткой настойчивости заявил Александр.
Следователь сжал губы. Он не любил, когда его перебивают.
— Я сделаю несколько звонков, чтобы уточнить детали, но пока что я вынужден вас задержать на сутки, — он снова посмотрел на искренне детские зеленые глаза и зачем-то добавил — Извините.
Следователь подал знак и сержант, до сего момента тихо стоящий в углу комнаты, подошел и взял мужчину за руку чуть выше локтя. Тот не сопротивлялся, тихо встал, не отрывая пронзительного взгляда от Сергейцева, и послушно ушел вместе с сержантом. В комнате повисла мертвая тишина. Спустя пару минут сержант вернулся.
— Надо покурить, — кивнул ему следователь и они оба покинули кабинет.
Курилка была в стороне от здания, проветриваемая, с прочной металлической крышей, дающей отличную защиту от зноя. Сергейцев чиркнул зажигалкой и задымил. Сержант стоял рядом.
— Ну и, что ты думаешь насчет этого? — спросил следователь, щурясь от сигаретного дыма.
— Купил паспорт? — предположил сержант.
— Я тоже об это подумал, но если так давно, то должен был понимать, что пора заменить. А если купил сейчас, то не мог не заметить такой даты. Семьдесят лет ему исполнится через 3 месяца, представляешь? — покачал головой Сергейцев.
Сержант хмыкнул. Растерянного Филимонова он привел в отделение после того, как задержал его на ж/д станции. Тому не хватило денег на билет, а большая часть предложенных контролеру купюр оказались еще советскими, что вызвало недопонимание и, как результат, поездку в отделение.
— Дремучий он какой-то, — сказал он наконец.
— Какой-какой? — переспросил его следователь.
— Дремучий. Одет так, как сейчас уже лет 15–20 не ходят. Джинсы старые, вытертые. Кеды. Футболка — таких я даже в магазинах не видел.
— Может мы с тобой по таким местам не ходим, а он ходит, — попытался оправдать его следователь. — Мало ли сейчас стилей. Вот деньги и документы — другое дело. А внешний вид… Он странный, я согласен. Что-то здесь не так.
— Он прилетел к нам на машине времени из прошлого — попробовал пошутить сержант.
— Так и напиши в рапорте: «был снят с машины времени за недостачей денег на билет до 2050 года».
Сержант довольно загоготал, смял окурок и выбросил его в урну. Сразу же туда улетела недокуренная сигарета следователя.
— Не терпится узнать, что же здесь нечисто, — сказал он и стремительно вышел из курилки.
Он вошел в кабинет, завернул за стол, с размаху опустился в офисное кресло и побарабанил в нетерпении пальцами по столу. Пробить паспорт труда не составляло, можно было даже позвонить старому другу без официального запроса и уже через полчаса узнать ответ о странном человеке. Только он протянул руку к стационарному телефону, как он издал пронзительный звон и следователь вздрогнул, но взял трубку.