Противостояние

Афанасьев Александр

Генерал Куракин - он сидел на снарядном ящике на крыше одного из корпусов штаба, том, на котором не было огневых точек с трофейными ДШК не оборачиваясь, сказал

– Теряешь квалификацию. Я услышал тебя еще внизу. И присваивать мне лишние звания вслух не надо - здесь у меня такого звания нет.

Помолчали, вглядываясь в темнеющую даль, в редкие огоньки на дороге. Совсем недалеко была зеленка - проклятая зеленка, изрезанный кяризами зеленый ад. Каждый из тех, кто служил

на этой базе, потерял там как минимум одного своего друга. Генерал сам неоднократно был в зеленке. В отличие от подавляющего большинства советников он хорошо знал Восток и знал, что командира, который отсиживается в штабе, который сам лично не показывает примеры мужества - такого командира просто никто не будет уважать. А он хотел чтобы его уважали.

– Дорого дал?

Подполковник усмехнулся

– Дорого. Пять миллионов афгани и героин конфискованный отдать пришлось. Узнают - голову снимут.

– За то, что выручали своих это нормально - ответил генерал.

Никто другой в штабе 40 ОА так бы не сказал. По крайней мере, вслух. За передачу духам конфискованного героина однозначно грозил трибунал, вне зависимости от того, что удалось выручить из плена двух своих солдат.

– Просили еще пару пулеметов больших - я не дал.

– Правильно...

Только дурак отдаст из трофеев пулеметы, которые потом по тебе же и палить будут.

– Что думаешь?

Подполковник-осетин подумал.

– Крепкие ребята. Не сломались. Толк есть.

– Как взяли?

– Обманом

– Гэбье?

– Оно.

Генерал подумал.

– Я вот что думаю. Бери-ка ты их к себе.

– Как кого?

– Неважно. Оформить можно - порученцы, телохранители, адъютанты.

– Из спецназа? Не жирно будет для скромного подполковника?

Генерал задумался

– Может ты и прав. Тебе два телохранителя их спецназа - жирно. Да они тебе и не нужны, если так разобраться. Но кое-кому они нужны. Догадываешься?

Подполковник кивнул

– Масуд?

– Он самый. Ему как раз хорошие телохранители будут кстати. Опять-таки, можно их оформить так, что они смогут ходить на нашу сторону. И тебе проще - не в одиночку в горы лазать. Полазаешь с этими двумя.

– С этими пацанами?
– презрительно усмехнулся подполковник - да мне одному проще будет. Эти двое в горах мне - обуза.

– Ну вот - и передашь опыт. Каждый офицер обязан проводить работу с личным составом, верно?

Подполковник ничего не ответил - он ждал, пока объяснит генерал.

– На них охота объявлена. И она просто так - не прекратится. То, что они будут

у Масуда - это вызов. Вызов тем, кто против нас. Они не смогут не предпринять активных действий против них. Верней смогут - но это будет смертельно опасно для них же самих. А ты их отследишь.

– И только? А если их все-же грохнут?

– Сделай так, чтобы не грохнули.

Подполковник хмыкнул, скептически. Генерал заговорил вновь.

– Ты что мне в душу срешь?! Ты думаешь, мне не тошно?! Идет война, твою мать! Война с врагами, которые у нас за спиной. И кого-то приходится подставлять, потому что без этого - никак. На мое место - встань!

– Простите...
– просто сказал подполковник, после долгого молчания

Генерал махнул рукой

– Пустое. Кстати - как Масуд?

– Сомневается. Но он почти наш. Тех, кто отсиживается в Пакистане, торгует наркотой и гуманитаркой - он ненавидит.

– Вот и хорошо. Как раз этих двоих обкатаешь.

– Звать?

– Завтра с утра зови.

Пакистан

05 октября 1986 года

– Говори! Говори, сын шакала! Говори, кто отпустил на свободу шурави!

Набир начал бить пленного пуштунского паренька, того самого кто стоял на часах у ямы - бить сильно, как его учили в армии. Пленный упал, он начал топтать его ногами. Потом когда он перестал даже шевелиться - раздраженно отошел.

– Негодяи! Предатели!

Бадар, один из ближайших помощников Набир-шаха, осторожно приблизился к разгневанному командиру моджахедов

– Эфенди, люди волнуются... Я сам видел - мужчины зачем-то собираются у Гаффар-хана

Набир-шах махнул рукой

– Если надо - я сожгу весь кишлак, но выясню, кто выпустил шурави на свободу. Выведи людей, разверни пулемет и миномет вон там, на сопке! Пусть только попробуют пойти против моей воли!

Когда Набир-шах увидел, что двое пленников исчезли, он пришел в ярость. Первым делом он схватил тех двоих тупых баранов - из местного пуштунского племени, которое жило здесь и начал дознаваться, куда делись пленные шурави. В процессе дознания он их не только избил, но и изнасиловал, нанеся тем самым смертельное оскорбление всему племени которое смывается только кровью. Но Набир-шаха это ничуть не волновало...

Пыльное облачко на горизонте привлекло внимание Набир-шаха - в том месте проходила ведущая от Пешавара в кишлак дорога.