Протокол безопасности
Шрифт:
– Мы не воюем с землянами, – негромко сказал Руд, замерший у входа. – Если увидишь перехватчиков – бежать. Драться со своими точно не придется.
Старик облегченно вздохнул.
– Как ты это понял? – поразился Корби. – Ты же видел только его затылок!
– Беспилотники тоже не трогать?
– На беспилотники плевать.
– Отлично, – повеселел Зэрц. – Значит, мы не воюем, но надавать подзатыльников можно... Мне нравится наша команда, клянусь своим первым линкором!
– Нет, как? – не унимался харттикер.
– Вы когда-нибудь участвовали в боях, доктор Корби? –
Тера запрокинула голову к потолку и фыркнула.
– Презрительное фырканье колониста! – возвестил Зэрц громогласно. И, обернувшись, ухмыльнулся. – Я слышал таких с сотню. Скучал!
Выразительно скривившись, Тера поднялась и вышла из рубки. Через пять секунд вернулась, передумав показывать характер.
– Кого-нибудь еще интересует наш бот? – раздраженно спросила она. – Я тут немного покопалась, пока вас не было.
– Ага, с каналом связи – особенно заметно. Прям как топором обрубила, деточка, – вставил Зэрц.
– Заткни пасть, чудовище.
– Никаких ссор на борту!
Последнюю фразу Корби и Руд сказали одновременно. Только Корби добавил «пожалуйста», а Руд – «или выкину обоих».
Техническая лаборатория представляла собой крохотную каморку – немногим больше, чем стандартные каюты экипажа. Небольшие размеры корабля влекли за собой определенные неудобства – на рубку, пункт сбора экипажа, док и лазарет, естественно, скупиться не могли, зато на всех других жилых и рабочих местах властвовал принцип «чем теснее, тем лучше». Три человека еще могли там расположиться с относительным комфортом, два человека и раптор – уже с большим-большим трудом, но, благо, внушительные габариты ящера компенсировались более чем скромными размерами харттикера.
Большую часть лаборатории занимало кресло, которое, на правах специалиста, заняла Тера, рабочий стол с миниатюрным блоком управления и пара высоких ящиков с инструментами. Окна бортовых терминалов, как и простые панели, и системные отчеты, высвечивались прямо на стене перед столом – Корби это заметил, потому что сейчас стена сияла голограммами, как вывеска стрип-бара неоном.
Тера добавила к этому световому хаосу еще и панель собственного передатчика, подключила к нему модульную капсулу и многозначительно кивнула.
– Э-э... что? – Корби проморгался, но в глазах все равно рябило.
Выражение лица Руда не поддавалось словесному описанию – доктор даже не предполагал, что рапторы могут корчить такие рожи. «Наверное, так выглядит боль», – печально подумал харттикер, зажмурившись.
Тера пощелкала тумблерами на блоке управления, отключив пару виртуальных мониторов, свернула несколько окон, – и на стену стало возможно смотреть без риска сжечь сетчатку и повредить мозг.
– Вот, – кивнула она на ряды цифр, букв и символов.
– Э-э... – повторил Корби. Догадался ткнуть в модульную капсулу. – Там плата из нашего робота?
– Да. Я не переносила ничего к нам и заблокировала доступ, так что никаких вирусов. Это – код его системы. Выдранный с мясом, но у меня было мало
– Ты ведь понимаешь, что мы ничего в этом не смыслим? – недовольно спросил Руд. – Что здесь не так?
Тера явно хотела пуститься в пространную речь с кучей незнакомых терминов – любила так делать, работая в лечебнице Корби, – но вовремя передумала и попросту сказала:
– Это не программа. Это – искусственный интеллект.
– Бред, – подумав, выдал Руд. – На них ограничения. Наверное, мы все-таки оставили настоящего бота-убийцу на Энтруме.
– А, значит, мы совершенно случайно нашли ИИ, которого до седины боялась доктор Бондаренко? И Бондаренко эта никак не связана с Хенриксом, который работал на той же планете, что и она, девять лет назад.
– Это ты... в коде нашла?
– Это Сеть, открытые данные.
– Но все равно это... неправдоподобно, – Корби на миг зажмурился, собираясь с мыслями. – Руд прав, ограничения есть и их не снять... Или снять? – он вздрогнул от внезапной мысли. – Восмуры могли их снять?
– Если так, получился бы отличный мировой заговор, – Тера покачала головой и ткнула пальцем в код. – Вот, что самое интересное, ограничения на месте и блокировка этих секторов круче, чем шифры шинаров. Ни восмур, ни кто-либо другой не пройдет.
– Тогда как?
Тера потерла лоб и оперлась локтями на столешницу. После полуминуты мучительных раздумий, неуверенно произнесла:
– Есть вариант... Сложный. Очень сложный... И он никак не связан ни с Бондаренко, ни с Хенриксом. Но это все, что я могу предположить.
– Что? – бросил Руд.
– ...И он грозит очень большими проблемами...
– Что? – требовательно спросил Корби.
– Что... Что при создании этого ИИ... изначально был вписан какой-то алгоритм, позволяющий ему нарушить ограничения, – медленно произнесла Тера. – Но... вы же понимаете, производство ИИ – уже поток. Уникальная часть прописывается в финале, ручная работа включается только после определенной базы... Базы, в которую и надо прописать этот алгоритм, чтоб работал.
– То есть если это так, то, вероятно, десятки и сотни тысяч... миллионы ИИ по всей галактике могут работать с точно таким же алгоритмом? – даже озвучить это было страшно. У Корби перед глазами пронеслись армады харттикерских дредноутов, оборудованных ИИ, – одних их хватило бы, чтобы разнести парочку систем. Харттикеры, в отличие от многих других рас, не временили с использованием изобретения восмуров, не испытывали примитивного страха... И теперь это казалось огромной ошибкой.
– Это очень призрачный вариант! – почти крикнула Тера, хватая его за руку, и Корби вдруг понял, что шатается, и ноги у него как желе. – Очень. Призрачный. Очень, – повторила женщина. – Я бы сама в него не поверила. И доказательств у меня нет.
– Ты не можешь найти этот алгоритм? – это уже Руд. Тот, в отличие от доктора, был предельно собран и решителен. Наверняка в мыслях уже несется в штаб с приказом порвать все связи с корпорациями, производящими ИИ. Представив себе масштабы сего действа, последствия и неминуемую панику, Корби нервно хихикнул.