Протокол «Сигма»
Шрифт:
Через несколько минут Бен оказался в довольно приятном на вид, скупо обставленном кабинете на третьем этаже, где широкоплечий коренастый человек в штатском представился ему как Томас Шмид, детектив по расследованию убийств. У него было широкое рябое лицо и очень короткая прическа с маленькой челкой. Бен почему-то вспомнил, как женщина-швейцарка, с которой он однажды встретился в Гштаде, рассказывала ему, что полицейских в Швейцарии называют быками, и, глядя на этого человека, можно было понять, откуда возникло это прозвище.
Шмид начал задавать Бену множество вопросов – имя, дата рождения, номер паспорта, гостиница, в которой он жил в Цюрихе, и так
Бен был рассержен, утомлен, чувствовал себя разбитым, и его терпение наконец иссякло. Ему приходилось прилагать большие усилия для того, чтобы говорить спокойным тоном.
– Детектив, – сказал он, – я считаюсь арестованным или нет?
– Нет, сэр.
– Конечно, все это было очень весело, но если вы не собираетесь арестовывать меня, то я хотел бы вернуться в свою гостиницу.
– Мы с превеликой радостью арестуем вас, если вам этого так хочется, – вежливо, с улыбкой, но при этом с чуть заметной угрозой в голосе ответил детектив. – У нас есть очень хорошая камера, и она ждет не дождется вас. Но если нам удастся разрешить проблемы по-дружески, то все окажется намного проще.
– Мне будет позволено позвонить по телефону?
Шмид, вытянув перед собой обе руки, указал на бежевый телефон, притулившийся на краю его заваленного бумагами стола.
– Вы можете обратиться в местное американское консульство или к вашему поверенному. Как пожелаете.
– Спасибо, – сказал Бен. Он снял трубку и посмотрел на часы. В Нью-Йорке только-только перевалило за полдень. Юристы, служившие в «Хартманс Капитал Менеджмент», поголовно специализировались на налоговом и финансовом праве, и поэтому он решил обратиться к своему другу, который занимался международным правом.
Когда-то Бен и Хови Рубин входили в команду Дирфилда по лыжным гонкам и стали близкими друзьями. Хови несколько раз приезжал в Бедфорд на День благодарения. На него, как и на всех друзей Бена, особенно сильное впечатление произвела мать Бена.
Адвокат ушел из своей конторы на ленч, но звонок Бена переключили на мобильный телефон Хови. Из-за шума ресторана на том конце понять, что говорил Хови, было не так уж просто.
– Бен, ради Христа, – сказал Хови, прервав монолог Бена. Рядом с ним кто-то громко разговаривал. – Так вот, я дам тебе тот же совет, который даю всем моим клиентам, которые попадают под арест, приехав в Швейцарию, чтобы покататься на лыжах. Улыбайся и терпи. Ни в коем случае не старайся изображать из себя Великого и Могущественного. Не играй в возмущенного американца. Никто не сумеет раздавить тебя всякими правилами, инструкциями и тому подобным лучше, чем швейцарцы.
Бен поглядел на Шмида; тот барабанил по клавиатуре и, несомненно, прислушивался к разговору.
– Я начинаю это понимать. Но все же, что я, по твоему мнению, должен делать?
– По швейцарским законам, тебя могут продержать двадцать четыре часа, не подвергая законному аресту.
– Ты меня разыгрываешь!
– А если ты станешь ругаться с ними, то они могут бросить тебя в грязную тесную камеру на всю ночь. Так что не делай этого.
– В таком случае что же ты посоветуешь?
– Хартман, дружище, ты же способен уговорить голодную собаку уйти из мясной лавки, так что просто оставайся самим собой. При появлении каких бы то ни было затруднений вызывай меня, я сяду на телефон и буду угрожать международным инцидентом. Один из моих партнеров постоянно работает с организациями, занимающимися
Когда Бен закончил разговор, Шмид вывел его в смежную комнату и усадил перед столом около другого терминала.
– Вы уже бывали в Швейцарии? – любезным тоном спросил он; так мог бы разговаривать гид, сопровождающий туриста на экскурсии.
– Неоднократно, – ответил Бен. – Главным образом приезжал кататься на лыжах.
Шмид закивал, как будто эта фраза его сильно встревожила.
– Популярный отдых. Думаю, очень хорошо помогает снять стресс. Дает прекрасную возможность расслабиться. – Он прищурился. – Ваша работа, видимо, заставляет вас испытывать много стрессов.
– Я бы так не сказал.
– Стресс может заставить людей делать потрясающие вещи. День за днем они сдерживают его, а потом, совершенно неожиданно – бум! – они взрываются. Когда это случается, то, я думаю, они сами удивляются не меньше, чем все окружающие.
– Я вам уже сказал, что пистолет мне подложили. Я не пользовался им. – Бен был мертвенно бледен, но говорил самым спокойным тоном, на какой был способен. Провоцировать детектива ни в коем случае не следовало, так как это привело бы только к отрицательному результату.
– И все же, по вашим собственным словам, вы убили человека, разбили ему голову голыми руками. Неужели это ваша обычная манера поведения?
– Это случилось при обстоятельствах, которые вряд ли можно назвать нормальными.
– Мистер Хартман, а что сказали бы о вас ваши друзья, если бы мне пришлось поговорить с ними? Могли бы они сказать, что вы отличаетесь вспыльчивостью? – детектив уставился на Бена странно задумчивым взглядом. – Может быть, они сказали бы, что вы… что вы имеете склонность к насилию?
– Они сказали бы вам, что я такой же законопослушный гражданин, как и они сами, – ответил Бен. – Не могу понять, к чему вы клоните.
Бен посмотрел на свои руки, те самые руки, которые ударили Кавано по черепу кронштейном лампы. Был ли он склонен к насилию? Обвинения детектива были нелепыми – он действовал исключительно в целях самозащиты, – и все же память перенесла его на несколько лет назад. Он даже сейчас мог совершенно отчетливо представить себе лицо Дарнелла. Дарнелл, один из его пятиклассников из Восточного Нью-Йорка, был хорошим мальчиком, смышленым и любознательным учеником, лучшим в своем классе. Но потом с ним что-то случилось. Его оценки стали хуже, а вскоре он и вовсе перестал сдавать домашние задания. Дарнелл никогда не дрался с другими детьми и все же время от времени появлялся с синяками на лице. Однажды после занятий Бен долго разговаривал с ним. Дарнелл изо всех сил старался не смотреть ему в глаза. Нетрудно было заметить, что ему страшно. В конце концов он все же признался, что Орландо, новый дружок его матери, не желает, чтобы он тратил впустую время на посещение школы, и требует, чтобы он помогал добывать деньги. «Каким же образом ты должен добывать деньги?» – спросил Бен, но Дарнелл ничего не ответил. Когда он позвонил матери Дарнелла, ее звали Джойс Стюарт, та отвечала раздраженно и уклончиво. Она наотрез отказалась прийти в школу, отказалась обсуждать сложившееся положение и даже не согласилась с ним, что дела идут не лучшим образом. В ее голосе тоже можно было уловить страх. Через несколько дней он нашел адрес Дарнелла в школьных бумагах и нанес визит ему домой.