Прототип 2.0 | Часть III
Шрифт:
В голосе Аткинсона угадывалась угроза, и Юки чуть наклонил голову.
— Боюсь… не совсем, — медленно проговорил он, выгадывая себе секунды. Ещё раз прогнал в памяти события с момента возвращения из Токио, но так и не смог найти ответ. — Если речь о моём недавнем… состоянии, то Валентин заверил, что уладил дело и передал вам всю информацию.
— Пф. Разумеется, недавние события не имеют к нашему разговору никакого отношения. Психологические срывы прототипов — не новость. Учитывая все вводные, Сато-доно, я был бы искренне удивлён, если бы вы не сорвались. Даже если забыть, что речь идёт о близком вам человеке… Потеря вверенной жизни — тяжёлый удар для любого
Нутро окатило льдом. Юки совершенно не ждал от Аткинсона настолько сильного удара по открытой, уязвимой точке. Не сейчас. Сами рассуждения о жизни и боли утраты звучали от насквозь проржавевшего Аткинсона скорее издёвкой. Но дело даже не в этом: Юки не видел причины. До сих пор сделка находилась во взаимном равновесии, последняя встреча с Аткинсоном была на собрании в Токио и там, само собой, их общие дела никак не раскрывались.
И всё же… равновесие было смещено. И вовсе не в пользу Юки, раз от него не скрывают угроз и ярости. Тем временем Аткинсон продолжал:
— Я не стал поднимать эту тему в Токио, чтобы не выдать наш маленький договор. Потому спрошу сейчас. Это правда, что вы использовали собственную руку для активации одного из умений?
— Разве отчёт системы не подтверждает это лучше меня? Не говоря уже о докладе Алет-сана в Токио.
— И это правда, — со странным блеском в глазах проигнорировал Аткинсон, — что вы полностью восстановили конечность менее чем за час?
— Опять же, всю эту информацию вам передала система. И в Токио…
— В Токио этот вопрос быстро закрыли. Вы и вовсе не проронили тогда ни слова, Сато-доно. А я хотел бы услышать подтверждение от вас. Напрямую. Что ещё я хотел бы услышать: кровь, которую вы использовали для оплаты моих услуг в рамках нашей сделки, была взята… из левой руки? Из той, что вы использовали для умения? Так?
Юки завис, оглушённый вопросом. Атмосфера сгущалась, нотки гнева в голосе Аткинсона смешивались с неясным предвкушением, азартом, даже восторгом. Настолько болезненным и явным, что ржавая маска едва его сдерживала. Что случилось? За навыком жертвоприношения стоит что-то, чего Юки не знает? Или Аткинсона будоражит сам факт «волшебной ампутации», прошедшей по его мнению без лишних последствий?
Дело в крови?
В их сделке или в чём-то другом?
Юки путался в ворохе вопросов.
Растерянность.
Неуверенность.
Плохо.
Вильям Аткинсон не тот противник, перед которым можно вот так просто сдавать позиции. Юки мысленно сосчитал до пяти, игнорируя буравящий взгляд, и спокойно ответил:
— Хорошо. Я могу подтвердить, что для спасения жизней отряда был вынужден пожертвовать руку. Мои уникальные навыки регенерации позволили восстановить её — это тоже правда. Само восстановление было болезненным, я потерял сознание и не помню, что происходило дальше. Забытье перешло во многочасовой сон. Всё это наверняка уже давно рассказала вам система. Признаюсь, я совершенно не понимаю, как это связано с нашим договором. Я не нарушал условий.
— Неужели? Тогда, Сато-доно, возможно вы объясните, что делать с этим?
Увешанная безвкусными перстнями рука дотянулась до стола, забрала планшет, раскрыла его и положила перед Юки. Весь экран занимало остановленное видео. Юки пожал плечами, запустил его, несколько мгновений смотрел, как лабораторный стол заливает грязно-розовая пена… Снова поднял взгляд:
— Боюсь… понятней не стало.
— Это закрытая лаборатория. Моя личная закрытая лаборатория. За огромные деньги, в которые включена и плата за молчание, в ней работают
— Нет.
— Что?
Аткинсон побагровел.
Юки улыбнулся.
Подумал, мельком, что «милая улыбочка Валентина» привязалась к нему отвратительной маской. Но эта маска прекрасно работала в подобных случаях.
— Мне, конечно, жаль потерянные образцы, Вильям-сан. Но они не имеют никакого отношения к нашей сделке. Я даю вам кровь. Её дальнейшая судьба от меня не зависит. Безопасность и качество, все условия для хранения материала обеспечиваете вы и только вы. Что до моего умения… Тогда, в эльфском лесу, я использовал его впервые и предугадать последствия не мог. Да и… жизни людей в разломе важнее ваших пробирок.
— И ты, мальчишка, думаешь, что так легко уйдёшь от ответа? Я вложил в тебя много сил, времени и денег. Миллионы! Я встречался с лидерами Ассоциации. Я убедил их отправить тебя в Токийские Врата. Я привёл тебя к твоим достижениям и к твоей известности. Потому ты, Прототип два-ноль полностью оплатишь мои усилия.
— Мы оба понимаем, Вильям-сан, что моё участие в рейде было запланировано задолго до нашей сделки. Даже до того, как я получил свою силу. Пожалуйста, не стоит принимать меня за глупого ребёнка. Мне кажется, я уже не раз доказал, что запугивать меня нет смысла. О том, как для японского отделения важно закрытие Токийских Врат жужжит каждый утюг. Моя кровь… всего лишь приятный, незначительный бонус ко всему остальному. Однако… — Юки внезапно успокоился, осознав вдруг, что из двоих в комнате вовсе не он растерялся и поддался эмоциям. — Если вы ставите вопрос именно так и хотите повесить на меня ответственность за гибель материалов, я просто выйду из сделки.
Пару вдохов Аткинсон походил на крайне удивлённую жабу, проглотившую вместо мухи, к примеру, осу. И вдруг рассмеялся:
— Выйдешь из сделки? Ты? Выйдешь и потеряешь единственного союзника? Единственного лояльного тебе, готового идти навстречу человека в верхах? Ты уверен, что поллитра крови стоит последствий?
— При всём уважении, Вильям-сан. Я не думаю и никогда не думал, что у меня в Ассоциации есть союзники. Для вас я просто лабораторная крыса. Очень неудобная лабораторная крыса, уникальный дар которой привлёк слишком много внимания. Я закрыл Токийские Врата практически без потерь, и теперь вы не можете просто взять и вычеркнуть меня из числа Спящих. Поздно. А желающие стать моими «союзниками» уже могут вставать в очередь. Токийские Врата не единственные аномальные врата в мире. Потому… Вы уверены, что поллитра крови, полгода времени и несколько вложенных миллионов стоят последствий?
Кто бы мог подумать, что такие отвратительные вещи, как известность и всеобщее внимание, могут стать настолько сильным аргументом в споре. Аткинсон перестал смеяться и снова замолчал. Юки неожиданно легко выдерживал его давление. Удивлялся только, когда успел так сильно измениться. Если раньше в этом кабинете Юки действительно был ни на что не способным ребёнком, оборзевшим и охамевшим достаточно, чтобы предлагать опытному игроку игру на своих условиях, теперь Юки занимал позицию сильного.