Проверка 2

Ищенко Геннадий Владимирович

– Можно я сегодня посплю с тобой?
– спросила она, забираясь к сестре на кровать.
– Мне там одной немного страшно.

– А Марк?
– спросила Настя.
– Он же вроде спал с тобой.

– Здесь я, - прозвучал возле самого уха писк домового, заставивший ее вздрогнуть от неожиданности.
– Не жмоться, у тебя кровать в два раза больше той, которая была.

– С тебя хороший сон, - поставила она условие.
– И не ори, если я тебя придавлю, а то сделаешь заикой.

Чтобы быстрее заснуть, Настя применила к себе и сестре магию, а Марк заснул сам, не став морочить

себе голову их снами. Утром все встали позже обычного. Мать приготовила завтрак и предупредила отца, что нужно ехать за продуктами. Настя быстро поела, поцеловала родителей и, забрав свою сумочку, вышла во двор. Полковник приехал немного раньше, поэтому долго ждать не пришлось.

– Нравится быть москвичкой?
– спросил он, после того как поздоровались и она села в машину.

– Я еще не распробовала, - засмеялась Настя.
– Квартира понравилась, хотя домовой остался недоволен. Сказал, что мало места и много пластика. Здесь плохой воздух. С утра еще терпимо, а вечером хоть не открывай окна.

– В вашем Ростове тоже много машин, - сказал сидевший за рулем Дмитрий Павлович, - хотя, конечно, меньше, чем в Москве. И у вас был зеленый район. Ничего, привыкните и перестанете принюхиваться. Настя, вы сможете в следующий раз сами добраться в то место, куда я вас сейчас отвезу? Мне нетрудно вас возить или прислать служебную машину, просто туда нужно долго ехать.

– Конечно, могу, - ответила девочка.
– Я вообще не хочу здесь ездить без необходимости. Если вам нужно меня куда-то доставить, просто дайте фотографию. Только не внутри помещения, а какой-нибудь вид снаружи.

– А попасть внутрь не сможете?
– поинтересовался он.

– Я могу все, - ответила Настя, - только появление сферы сопровождается сильным хлопком, и я боюсь, что в вашем помещении вылетят окна. Проще появиться снаружи, а потом пройти сквозь стены.

– Ладно, об этом вы поговорите со специалистами, - сказал Зеленин.
– Я передал насчет золота и уже получил ответ. Ста пятидесяти килограммов ваших монет будет достаточно для расчета.

– В этом ответе меня смущают два момента, - насмешливо сказала девочка.
– Во-первых, у вас слишком круглая цифра, а во-вторых, она слишком большая. Я за сто килограммов получила сто миллионов рублей, и с меня еще взяли хорошие комиссионные. Вам я должна в два раза меньше, а золота требуете в полтора раза больше. Мне проще продать свои монеты тому, кто их уже один раз покупал, а с вами расплатиться деньгами. Валюту возьмете?

– Я передам ваши слова, а руководство пусть решает, - ответил Зеленин.
– Но учтите, что могут задать вопрос о том, кто вам оказывает такие услуги.

– Ответа не будет, - сказала она.
– Я обещала не болтать и не буду, а ваше руководство перебьется.

Они замолчали и до конца поездки сидели молча. Настя совершенно не знала Москвы, но было ясно, что ее везут куда-то на окраину. Наконец машина въехала в проход между двумя старыми пятиэтажными домами и остановилась возле одного из них.

– Здесь один из наших исследовательских центров, - объяснил Дмитрий Павлович.
– Идите за мной, я вас отведу к тем, кто будет с вами работать первые несколько дней.

Они прошли пост охраны и

поднялись в одну из комнат второго этажа. Она оказалась обычным кабинетом, только на окнах, как и везде здесь, стояли решетки. При их появлении из-за стола поднялся высокий и худощавый мужчина лет пятидесяти.

– Алексей Иванович Бабуров, - представился он, с любопытством глядя на девочку.
– Садитесь, поговорим о жизни. Вам ведь еще не говорили, чем мы с вами будем заниматься?

– Для такого разговора не было условий, - ответил за Настю Зеленин.
– Я тебе ее оставляю и уезжаю. Настя, мой телефон у вас есть. Если буду нужен, звоните.

Он вышел, а девочка села на один из стульев и вопросительно посмотрела на Бабурова.

– Прежде всего мы должны сами убедиться в верности вашего рассказа, - начал Алексей Иванович.
– Конечно, я говорю не о ваших приключениях, а о возможностях. Программа очень большая. Вас саму проверят медики, а потом они займутся исследованием тех, кого вы будете лечить. Это медицинская часть программы. Анастасия Николаевна...

– Я уже говорила Зеленину, - перебила она Бабурова, - достаточно Насти.

– Хорошо, - кивнул он.
– Так вот, Настя, перед тем как вернуть вам сестру, у нее взяли кое-какие анализы. Генный анализ подтвердил правоту ваших слов. У Ольги геном, имеющий очень мало общего с человеческим. Вы понимаете, что на Земле у нее не будет потомства?

– Будет, - сказала девочка.
– Есть способ это обойти, иначе я бы ее сюда не взяла.

– Вы можете такое?
– поразился он.
– Чего еще мы о вас не знаем?

– Давайте работать с тем, что уже знаете, - улыбнулась она, - а остальное узнаете в процессе работы.

– Не скажете, что на вас так сильно повлияло?
– спросил Бабуров.
– Вы были умной и начитанной девочкой, но одним этим ваши способности не объяснить. Я имею в виду не магию, а ваш интеллект.

– А я разве не говорила?
– задумалась Настя.
– Значит, не придала этому значения. Перед тем как запихнуть в мою голову всю программу обучения Академии магии, браслет улучшил мне мозги. Позже я использовала это для своей семьи. У всех стала почти абсолютная память, а новые знания уже не нужно объяснять. Читаешь, и сразу все понятно.

– Хотел бы я знать, чему вы еще не придали значения, - вздохнул он.
– Можете сделать то же с несколькими добровольцами?

– Хоть сейчас, - ответила девочка.
– Но учтите, что на это потребуется пара недель, а ваши добровольцы должны хоть раз в день со мной встречаться.

– Ладно, давайте я продолжу, - сказал Бабуров.
– Нас очень интересует ваш способ обучения, причем не только языкам.

– Я могу обучить любым языкам, потому что они уже есть в моей голове, - начала объяснять Настя.
– На некоторых я уже говорю, а для остальных мне нужно послушать хоть несколько слов. А с другим обучением ничего не выйдет. Заклинание есть, но я могу учить только тому, что знаю сама. Могу без труда впихнуть в головы шестиклассникам все предметы за седьмой класс, потому что выучила их сама за очень небольшое время. Если бы я их учила год, обучить других было бы трудно. Пришлось бы записать в их головы год моей жизни.