Провидица поневоле

Федорова Полина

— И что это за учение? — спросил отставной поручик.

— Ну-у… — протянул доктор, выказав, как показалось Нафанаилу, некоторое недоверие к будущим своим словам, — учение Месмера, собственно, состоит в том, что во всяком животном теле имеется изначальный магнетизм. Его сила наполняет всю природу и составляет материальную и в то же время магическую связь, которая соединяет все земные тела, а наипаче человеческие, с бесконечными материальными массами, движущимися в неизмеримом небесном пространстве.

— То есть в космосе? — спросил Кекин.

— Именно, — посмотрел

на собеседника Гуфеланд, и в его взоре промелькнули искорки уважения. — По мнению доктора Месмера, между небесными телами, Землей и живыми существами находится взаимное влияние, и здесь он, несомненно, прав. Сие влияние совершается посредством тончайшей, всюду находящейся жидкости, называемой Ньютоновым эфиром, который все проницает, находится в постоянном и хаотичном движении, а также проводит и сообщает оное. Действие это происходит по каким-то механическим законам, доселе неведомым, что вовсе не означает, что таковых нет. К примеру, приливы и отливы суть их следствия.

Сия жидкость, или тонкое вещество, действует непосредственно на нервы человека, соединяется с оными и производит в теле явления, подобные магнитным, а именно полярность и уклонение. По сему свойству животного тела так реагировать на действие всеобщего тонкого вещества и оказываться подобным магниту явления эти и получили название животного магнетизма. Он имеет способность стремиться в другие одушевленные и бездушные тела с величайшей скоростью и может действовать на оные на расстоянии без посредствующей материи. Используя сию магнетическую энергию по методе Месмера, можно излечить человека от любых болезней.

— И тому есть примеры? — спросил Кекин.

— Есть, — без особого энтузиазма ответил доктор.

— Прошу прощения, я вас перебил. Продолжайте, пожалуйста.

— Благодарю, — кивнул Фердинанд Яковлевич. — Граф, конечно, воспользовался советом, но старый маркиз был болен и отказал осмотреть молодую графиню. Из Парижа Волоцкие уехали ни с чем. А между тем состояние дочери графа продолжало ухудшаться. Сделав все, что было в человеческих силах, его сиятельство написал письмо господину маркизу, умоляя его приехать в Москву, где они тогда жили, и обещая за исцеление дочери едва ли не все свое состояние. Максимилиан де Пюйзегюр не смог устоять перед означенной в письме суммой и приехал.

Доктор вздохнул и замолчал, уставившись в посыпанный опилками пол.

— Маркиз провел свой магнетический сеанс? — догадался Нафанаил Филиппович.

— Да, — снова вздохнул доктор. — От моих советов быть осторожнее с вторжением в область психики, ибо сия человеческая материя изучена еще крайне слабо и последствия манипуляции ею совершенно непредсказуемы, граф попросту отмахнулся, ведь старый маркиз обещал ему полное исцеление дочери. Правда, молодой графине с каждым днем становилось все хуже, и граф хватался за любую, пусть и призрачную, возможность помочь ей.

Словом, сеанс состоялся. Маркиз ввел ее в самую сильную, шестую степень магнетического состояния и… умер. Подобного рода сеансы, насколько мне известно, крайне изнурительны, так как требуют максимального напряжения всех

сил организма, вот сердце старика и не выдержало. Ведь ему было уже под семьдесят. Через несколько часов после его смерти, графиня пришла в себя, но с тех пор каждый день, в утренние часы, она впадает в возведенное маркизом состояние. И это не сомнабулический сон. Это вообще, не сон и не явь. И это и сон, и явь одновременно. Я, видимо, не совсем понятно выражаюсь? — посмотрел Фердинанд Яковлевич на Кекина.

— Вполне понятно, — заверил его Нафанаил Филиппович. — А что ипохондрия?

— Исчезла, — ответил доктор.

— Выходит, этот маркиз-магнетизер все же излечил графиню от ее болезни?

— От ипохондрии-то излечил, — нехотя согласился доктор, — но поскольку не довел свой сеанс до конца и не размагнитизировал графиню, то привил ей своей не вовремя случившейся смертью новую болезнь, так же не поддающуюся излечению. Все это случилось год назад, и тогда время ее нахождения в состоянии сна-яви составляло примерно один час, а теперь оно достигло уже почти пяти часов. Иногда переход из одного состояния в другое сопровождается страшными болями и судорогой. И она абсолютно не помнит, что делала и что говорила в эти часы. Мне кажется, что она уже близка к сумасшествию, ибо частое пребывание в шестой степени магнетического состояния ведет к полной потере чувств и в конечном итоге — к растительной жизни и полному умопомешательству.

— А граф не пробовал ее снова вылечить? — спросил отставной поручик.

— Как не пробовал, конечно, пробовал, — невесело отозвался доктор Гуфеланд. — Он снова возил ее к самым лучшим докторам Европы, в том числе и знаменитым магнетическим операторам. Но ни доктор Деслон, ни профессор Мульезо из Венеции не смогли ничего сделать. Маркиз де Пюйзегюр был слишком сильным магнетизером. Вывести из состояния шестой степени магнетического исступления, в которое он ввел несчастную графиню, мог только один человек: сам Фридрих Месмер. Но он давно уже был мертв…

— Да-а, — протянул Нафанаил после недолгого молчания. — Интересные вещи вы мне рассказали. Только вот одного не пойму: при чем тут я?

— Месяц назад, когда попытки профессора Мульезо вывести графиню из состояния магнетического сна-яви, или, как это называется, исступления, потерпели фиаско, графиня сказала, что спасти ее от умопомешательства и смерти может только один человек. И назвала его имя… — Доктор замолчал и пристально посмотрел на отставного поручика. — Нафанаил Филиппович Кекин.

— И вы ей поверили! — воскликнул Нафанаил. — Человеку, находящемуся в состоянии душевного исступления?!

— Именно потому, что она находилась в этом состоянии, мы и поверили, — промолвил доктор. — И к тому у нас были весьма веские основания.

— Чушь, — заявил Гуфеланду Нафанаил Филиппович.

— До определенного момента я тоже так думал, — невесело усмехнулся доктор. — Пока графиня как-то утром, находясь, как обычно в эти часы, в состоянии магнетического сна-яви, вдруг не пригласила меня к себе и не выразила соболезнования по поводу кончины моей старшей сестры.