Провидица

Джеймс Питер

Ники поставил пакет на пол в кухне.

– Пойду проверю свой штаб – все ли в порядке. Мне там еще нужно кое-что сделать.

Его тайный штаб находился в сарае. «Хорошо хоть он не боится сараев», – подумала Сэм, глядя, как сын бросился к двери. Она просила Ричарда пойти посмотреть, что Ники там устроил, – сама не могла.

Мама иногда годилась

для какой-нибудь игры, для развлечения; когда Ники уставал, она укладывала его в кровать и рассказывала на ночь сказку, но по-настоящему мальчик тянулся к отцу. Ричард брал его на рыбалку, играл с ним в машинки, учил сына плавать, пользоваться компьютером, ходить под парусом. «Некоторые вещи, – думала Сэм, – ты не в силах изменить, хоть головой об стенку бейся». Хорошо, конечно, что отец и сын так любили друг друга. Вот только иногда она чувствовала себя брошенной. Такой же одинокой, как в детстве, – неприкаянным ребенком, который не нужен ни дядюшке, ни тетушке.

Сэм вышла из дома за очередной коробкой с продуктами, принесла ее в дом по свежему, обжигающе-холодному воздуху. А ведь они могли быть здесь счастливы. Все так хорошо начиналось, и вдруг… «Ах, Ричард, Ричард, сукин ты сын!»

Она втащила в дом свой чемодан, поднялась по грязному полотнищу, защищавшему лестницу от пыли. «Я думала, они уже закончили красить лестницу. Ох и жулики эти строители».

Столько еще всего предстояло сделать. Сколько сил понадобится. Но это еще куда ни шло. Плохо другое: у нее пропало желание что-либо делать. Вот именно, ЖЕЛАНИЕ. А ведь все было иначе, когда они покупали этот дом. Да-да-да. Агент по недвижимости дал им ключ и позволил приехать посмотреть дом еще раз без него, и они с Ричардом занимались любовью прямо на голом пыльном полу.

«Почему бы и нет? Можем мы себе это позволить?»

«Конечно можем, Багз».

«Вот так-то».

Это было в июне прошлого года.

Сэм прошла в спальню по полотнищу, устилавшему темный коридор, мимо лестниц, банок с краской, рулонов бумажной подложки под обои, поставила

чемодан на пол. Зеркала. На всех стенах. И на дверях массивного шкафа красного дерева, который достался им вместе с домом, тоже. И еще одно зеркало должны были установить на потолке. На что Ричарду так нравилось любоваться? На собственную волосатую задницу?

Сэм подошла к окну, посмотрела на сгущающиеся тучи, увидела вихрь листьев, поднятых ветром, рябь на далекой воде.

Вынимала.

Черная балаклава, невесть откуда возникшая за стеклянной перегородкой в такси.

Оранжево-белый посадочный талон.

Место 35А.

Сэм услышала щелчок у себя за спиной, тихий такой щелчок, будто закрылась дверь, и вдруг почувствовала, как страх обволакивает ее, словно холодный туман. Она смотрела в окно и видела там только какие-то нечеткие очертания. Кто-то или что-то вошло в спальню и теперь стояло у нее за спиной. Так близко – она чувствовала на шее чужое дыхание.

Сэм тряхнула головой, дрожь пробрала ее; она крепко ухватилась за батарею под подоконником, так крепко, что металл врезался в кожу. Ей хотелось повернуться – повернуться и увидеть, кто там. Кто бы это ни был. Но она не могла заставить себя даже пошевельнуться.

– Кто здесь? – спросила Сэм, не оборачиваясь.

Ответом ей была тишина.

– Чего вы хотите? – громко, четко проговорила она.

И снова тишина.

Она развернулась, на миг вдруг почувствовав себя отчаянно храброй. Но в комнате ничего не было. Только ее собственное отражение в зеркале.

На нетвердых ногах Сэм доковыляла до кровати, опустилась на белое махровое покрывало, вытащила из сумочки пятничный выпуск «Дейли мейл». Нашла нужную страницу, внимательно рассмотрела большую фотографию хвостовой части самолета на снегу, а затем вторую, маленькую, в углу. Она была снабжена подписью: «Самолет этой же самой модели, „Боинг-727“, разбился в авиакатастрофе».

Конец ознакомительного фрагмента.