Провинциал. Книга 8

Лопарев Игорь Викторович

Я совершенно сознательно не хотел с самого начала показываться Пронину, руководствуясь тем, что моё внезапное появление может способствовать тому, что старика внезапно обнимет Кондратий.

А этого следовало бы по возможности избегать. Действительно, где мы ещё такого душку найдём?

В общем, стратегия была выработана, для комплекта я выдернул на БДК и Кирилла, и Алевтину, чтобы и их, заодно, предъявить генералу.

Алевтина то ладно, а вот за Кирилла, я так подозреваю, Вяземские Пронину всю плешь проели.

Так что после нашего

разговора он сможет их, совершенно не кривя душой, успокоить и пообещать, что блудное чадо скоро воссоединится с исстрадавшимся по нему семейством.

Вроде как всё продумали.

Через день всё было готово к нашей эпохальной видеоконференции… Я, как раз доел свою мороженку и допил вторую чашку кофе, как в дверях нарисовался ординарец.

Физиономия его была исполнена важности, и он не сказал, а, как мне показалось, провозгласил:

— Господин Антонов, вас ждут для принятия участия в сеансе видеосвязи с господином генерал-майором Прониным!

Да, прозвучали эти слова достаточно пафосно… Я отодвинул пустую вазочку, поставил на стол чашку из-под кофе, и покряхтывая поднялся.

Да, пора, пойду договариваться, однако…

1Фраза принадлежит Василию Семи-Булатову, персонажу рассказа А. П. Чехова «Письмо к учёному соседу»

Глава 4

Разговор с Прониным

Когда я вошёл в каюту, оборудованную, как пункт гиперпространственной связи, первым, что я услышал, была фраза Сергея, обращённая отнюдь не ко мне:

— А вот, собственно, и он сам, — сказал Серёга, указывая на меня.

Лицо его при этом очень напоминало лицо фокусника. Фокусника, который на глазах у изумлённой публики извлекал из своего безразмерного цилиндра уже тридцать четвёртого кролика за вечер.

Развернувшись к голопанели, я, как и ожидал, увидел там господина генерал-майора, на лице которого можно было увидеть следы многочисленных эмоций, которые он переживал перед тем, как я вошёл в дверь каюты.

К радости своей я отметил, что большая часть этих эмоция была положительной. Ну, и некоторое удивление там присутствовало, да… И остаточное недоверие, поскольку, уж очень Серёга наш, всё-таки, на пройдоху-фокусника сейчас был похож.

— Рад видеть тебя живым и здоровым, — отреагировал на моё появление Пронин, — нелегко, вам, наверное, пришлось то?

— Ну, да, — согласился я, попутно усаживаясь в глубокое кресло и пододвигая к себе бокал с красным вином, — лёгкой прогулкой это назвать никак нельзя.

— Что с Кириллом? — как я и предполагал, Вяземские генералу всю плешь проели, — и с Алевтиной что? — ага, вспомнил таки про сотрудницу, отец-командир…

— Всё с ними нормально, — улыбнулся я, — живы, здоровы, вам приветы шлют.

— Это хорошо, что живы, — генерал окончательно успокоился, и взгляд его стал деловым таким. Взгляд начальника разведочного департамента, в общем. Находящегося при исполнении.

— Вот, — прокашлялся я перед тем,

как перейти к своему выступлению, — для начала я бы хотел попросить вас придержать информацию о нашем выходе на связь. Я понимаю, что Вяземские вас плотно в оборот взяли, но и про то, что Кирилл тоже жив и здоров, пока им не говорите.

— Это тебе вот легко такое пожелание мне высказывать, — с некоторой обидой ответил генерал, — а мне то каково, когда они изо дня в день…

— Понимаю, понимаю, — посочувствовал я. — но, я надеюсь, и вы осознаете необходимость предлагаемого мною моратория на распространение радостных вестей.

— Ну тогда рассказывай, — генерал прищурился, приготовившись воспринимать новую информацию, — для начала, расскажи, как тебе удалось выбраться с этой планеты. Подобный фокус никому в течение аж пятисот лет провернуть не удавалось. Да и вообще, меня всё интересует, так что я весь внимание.

— Начну я, наверное с описания событий, которые предшествовали нашему, хе-хе, визиту на эту планету, — сказал я, и в подробностях изложил уважаемому Мечиславу Степановичу ту часть наших приключений, которая происходила в космосе.

Он слушал внимательно и делал какие-то пометки в своём старомодном блокноте. Да, не любил генерал всякие гаджеты, хотя деваться ему от их использования было некуда. А этот блокнот он всегда носил с собой и заметки свои делал только в нём, приговаривая, что стащить этот блокнот, конечно, попытаться можно, а вот взломать через сеть никак не получится.

В чём-то он был, конечно, прав. Старый параноик. Хотя, что это я? Ему сам бог параноиком быть велел, работа такая.

— С этим понятно, — вздохнул он, — наши заклятые друзья успокаиваться не собираются и гадят при первой же появившейся возможности.

— Ну, — я решил изложить свои соображения о том, что это не только любители общечеловеческих ценностей постарались, а ещё и привлекли для этого дела представителей нашего криминального сообщества, — так там ещё же и Юрген был.

— Это ваш бандюган что-ли? — генерал строго посмотрел на меня, мол, хороводитесь со всякими тёмными личностями, а потом жаловаться бежите.

— Да, — подтвердил я, — бандюган, но не наш. Мы с ним дел никаких не имели, хотя пару раз на хвост ублюдку наступили, не без этого. Но, я так думаю, он только на подхвате был.

— А кто же руководил его действиями? — тут же оживился Пронин.

— Я думаю, это широко известный в узких кругах персонаж, — я посмотрел на нашего главного разведчика, и упёрся в его любознательный взгляд, устремлённый на меня, — я имею ввиду Петра Сергеевича Овечкина, вы, несомненно, знаете о существовании этого гада.

— Да, — согласился со мной Мечислав Степанович, — это гад, не поспоришь. Злой, ядовитый, умный и скользкий…

— С этим вражиной мы и сами разделаемся, — сказал я, — но, если у вас возникнет желание нам в этом нужном деле помочь информацией, или каким другим способом, то мы не откажемся, мы люди не гордые.