Провинциальная история нравов, замаскированная под детектив. Или наоборот.
Шрифт:
— Иди ко мне, — пропела она нежно и протянула ладони еще ближе. И еще, и еще, пока не коснулась огня, как бы обнимая его. Огонек недоверчиво осматривал подставленные ладони, и Кот не мог понять, причиняет ли его жар боль — лицо Серафимы было спокойным, даже умиротворенным в эти мгновения. Наконец, огонек задорно подмигнул магине и прыгнул в сложенные ковшиком ладони.
— Хороший мальчик, — заворковала Серафима. — Давай посмотрим, кто здесь был.
И сложила ладони вместе. Секунда — и на глазах изумленного Кота они вспыхнули тем же небесно-голубым в сочетании с невыносимо оранжевым. Кисти Симы были объяты огнем, но она улыбалась. Уверенно,
— Посмотрим, — повторила она. — Начинаем запись. Ведем съемку.
И пошла по кабинету. Медленно, тщательно обходила стены, проводила руками около предметов интерьера, но огонь горел ровно, мощно, ни к чему не проявляя интереса. И вдруг, приблизившись к окну, где стоял Кот, магиня вскрикнула и чуть не упала. Кот рванулся было на помощь, но Сима это заметила и ожгла предостерегающим взглядом.
— Не подходи, спалит нас обоих. Ну-ка, милый, что ты учуял? Покажи мне, пожалуйста.
И огонь в ее руках начал преображаться. Это было до того жутко, завораживающе и волшебно, что Кот забыл о своих предубеждениях и во все глаза смотрел, как огонь вытягивается сантиметров на десять вверх и принимает непонятную форму — некое подобие круга с вписанным в него треугольником. Он напрочь забыл о предупреждении Серафимы, забыл о том, что под угрозой его зрение. Он смотрел во все глаза и не думал отворачиваться.
В свою очередь Сима разглядывала символ не менее внимательно, пытаясь понять, не обманывают ли ее глаза. Этот знак она уже видела — на пропавшей свече. Только там были буквы по низу. А здесь… Сима прищурилась и поняла, что и здесь что-то написано, но разобрать, что именно, не представляется возможным.
— Спасибо, — прошептала она и отпустила огонь: вернулась к свече, приложила ладони к фитилю, и он радостно прыгнул на него. Еще секунду горел, а потом погас.
Как только это произошло, Сима вмиг растеряла всю свою умиротворенность и спокойствие, взвыла раненной волчицей и бросилась к чемоданчику. Неуклюже поковырялась в нём, пытаясь вытащить мазь, но обожженные пальцы отказывались повиноваться. И как же больно было!
— Чего стоишь, смотришь? — рявкнула она разозленно. Даже через очки было видно, как сверкают ее глаза. — Не в кинозале! Достань мазь, а то у меня сейчас болевой шок будет.
Кот подорвался, достал требуемое — большой пластиковый контейнер, доверху заполненный мазью, сорвал крышку. Серафима запустила пальцы внутрь. С наслаждением размазывая остро пахнущую мазь по коже, она думала, что больше так легкомысленно не поступит. В университете их страховали преподаватели, и боль почти не ощущалась. Действовать самостоятельно, как оказалось, было куда опаснее и мучительнее. К сожалению, никакой альтернативы этому исследованию не существовало. Однако в следующий раз она мазь заранее вытащит.
— Так больно? — спросил Кот.
— Нет, елы-палы. Приятно, не видишь? — Сима сунула ему под нос свои руки. Там, где она еще не успела наложить мазь, кожа почернела и пошла волдырями.
— Все время было больно?
— Ты дурак? Сам-то как думаешь?
— Но… ты улыбалась.
— Конечно, улыбалась! — вспылила Сима — по мере того, как мазь начинала действовать, боль утихала, кожа приобретала нормальный цвет и вид, но воспоминание было ещё слишком живо. — Еще бы я не улыбалась! Мне жить хочется. Это же Огонь. Он и так великую милость оказал, что ауру выжег, или что это было.
— Я ничего не понял. Огонь, и что с того?
— Огонь, мой дорогой, — начала Серафима, продолжая аккуратно втирать мазь в кожу, —
— А я думал, у меня работа тяжелая.
— У тебя, Кот, работа плевая. По сравнению с моей. Бегай, ищи преступников. Хотя в Грибном их даже искать не надо, потому что их нету. А тех, кто есть, добрые жители и так доставят в участок. Мне иногда кажется, что злоумышленник еще преступление не задумал, а аборигены уже заранее знают, что он совершит, где и когда. Очки с меня сними, будь другом, а то руки все в мази.
Коту пришлось повозиться с резинкой, которая цеплялась за волосы и никак не хотела сниматься; в конце концов, очки были сняты и заботливо уложены в чемоданчик на надлежащее место — под надзором Симы.
— Перчатки. Тоже в чемоданчик.
Кот сделал, как велено, и спросил:
— Ты поняла, чья это была аура?
Сима уклончиво ответила:
— Не совсем. Честно говоря, я сомневаюсь, что это аура. Нетипичная больно — в виде символа. Человеческая аура в магической проекции — это некое отображение внешности — фигура и, если очень повезет, черты лица; магическая — и вовсе черте что, вроде огненного узора. И вообще — не мое это дело, понимать. У нас следователь есть. Я ему все результаты предоставлю, и пусть ковыряется.
— Подожди, но я думал, аура — это как бы душа человека…
— Сам ты — как бы душа человека… — передразнила Сима. — Здесь не человек был, а маг.
— Есть разница?
— Разумеется. Аура человека представляет собой скопище его настроений, жизненных позиций, принципов и отношения к миру, к себе самому, к окружающим. Она подвержена изменениям, колебаниям — как и люди. Это не душа, нет. Душа имеет божественное происхождение. Аура же… Я бы назвала ее энергетическим потоком, исходящим от конкретного индивидуума.
— У магов не так?
— У магов все не так, — усмехнулась Сима. — У магов — одна магия везде понапихана, и ничего ты с этим не сделаешь. И аура у магов — сплошная магия и непонятные посторонним завитушки. Чем больше резерв, тем сильнее излучение и заковыристее узор.
— А здесь? — Коту было интересно, на самом деле интересно. Он весь подался вперед, глаза его возбужденно блестели. — Здесь ты что увидела? Насколько сильно излучение?
Сима пожала плечами:
— Сложно сказать. На мой взгляд, уровень невысок. Иначе мы бы ослепли. По крайней мере, ты бы точно — почему не отвернулся, как я сказала? Ладно, это твои проблемы. Я не спец высшей пробы, всего лишь первый год самостоятельной практики. Вот приедут столичные, они разберутся. Хотя к тому времени следов, скорее всего, не останется, — добавила Сима после паузы.
— Но ты… смотрела так, будто узнала.
— Вот ты какой замечательный. Все замечаешь. Что надо и что нет, — хихикнула Серафима. — Тебе это знать без надобности. А уж если очень охота, у Круглова поинтересуйся.
— Но Сергей Витальевич меня направил тебе помогать. Значит, я тоже в деле.
— Ничего это не значит, друг мой. Направили помогать — вот и помогай. А нос свой куда не надо не суй.
Кот хмыкнул:
— Я смотрю, ты в нашем участке освоилась. Дерзить начинаешь.
— Ничего не дерзить. Просто, Кот, ты и сам знаешь, что мне за это влетит. А меня и без того все, кому не лень, гоняют. Зачем на лишние проблемы напрашиваться?