Проводник
Шрифт:
Тристана не радовала перспектива встречи со следующей душой. Он даже не ощущал пренебрежения и безразличия, которые в последние годы стали привычкой. Лишь мучительную боль утраты.
Он остановился у предпоследнего дома в конце улицы. Среди убогих полуразвалившихся зданий это на удивление хорошо сохранилось. Аккуратная лужайка перед ним могла похвастаться цветами.
К недавно выкрашенной красным двери вели ступени. На втором этаже в комнате горело лишь одно окно. Тристан знал, что именно там находится следующая душа, которая вот-вот отделится от своего тела. Он не вошел в дом, а остался снаружи.
Некоторые из прохожих заглядывались
Он уже знал все необходимое о человеке, живущем здесь. Женщина провела десять лет в одиночестве, почти никуда не выходила, только на работу, и еженедельно посещала маму, живущую на другом конце города. Не общалась с местными, а они считали ее снобкой и замкнутой, когда на самом деле она их просто боялась. Она встретила свою смерть от рук грабителя, который зарезал ее – ожидал найти больше драгоценностей, чем она имела, и убил в приступе гнева. Вскоре она проснется и встанет, следуя обычной утренней рутине. А когда выйдет на улицу, тут-то ее и встретит Тристан, и она, так или иначе, последует за ним.
Вся эта информация теперь осела в голове Тристана. Факты и истории переплелись и составили полную картину, необходимую для его работы. Путешествие этой души будет завершено, потому что такова его роль. Он не будет жалеть это несчастное создание. Не проявит к ней сочувствия, не утешит. Он просто проведет ее, и ничего больше.
Луна висела прямо над головой, яркий белый свет выискивал и изгонял тени. Тристан чувствовал себя беззащитным в таком виде, словно все его эмоции и мысли оголились во всей красе и предстали миру. Он знал, что до выхода души могут пройти часы. Интересно, сколько еще так сможет продолжаться? Каждая его клеточка требовала исчезнуть и спрятаться, отдаться боли и горю. Мозг приказывал ногам сдвинуться с места, уйти с поста и продолжать идти, пока он не забудет про свою скорбь.
Он не мог.
Уже второй раз слезы подкатили к пронзительным голубым глазам. Конечно, ему не позволено сбегать. Существовал высший порядок, великое положение вещей. И его боль, отчаяние, желание отказаться от этой обязанности ничего не значили. Он не мог контролировать свое предназначение. Даже не мог контролировать свои ноги.
* * *
– Дилан.
Она слышала, что кто-то за спиной зовет ее по имени, но не повернулась. Как и в ту ночь на островке безопасности, она не могла отвести взгляда от стены перед ней. Если отвернется, Тристан на самом деле окончательно исчезнет.
Кого она обманывала? Он уже пропал. Пропал и никогда не вернется. Просто она пока была не готова это принять. Дилан демонстративно уставилась на тропу. Зубы прикусили нижнюю губу достаточно сильно, чтобы прокусить кожу и ощутить вкус крови. Но она не ощутила. Ее чувства онемели.
– Дилан.
Она вздрогнула, когда голос снова ее позвал. Она не могла понять, мужчине он принадлежал или женщине, старый это голос или молодой. Он не звучал нетерпеливо или взволнованно. Но он был приветливым.
А она не хотела, чтобы ее приветствовали.
– Дилан.
Дилан
И озадаченно моргнула. Перед ней ничего не было. Она открыла рот, готова была откликнуться, надеясь, что голос снова заговорит, но тут же закрыла его. Какая, к черту, разница?
Она как раз собралась вернуться к своему занятию – смотреть на тропинку в тщетной надежде, что на ней чудесным образом появится Тристан, – но, когда отвела взгляд, ее внимание привлекло что-то странное и необычное. Сияющий свет. Ее сердце пропустило удар, она тут же вспомнила шары, летающие по кроваво-красной пустоши, но этот был не такой. Он рос и менял форму, растягиваясь и расширяясь. Он улыбнулся ей, и выражение его лица тоже было приветливым. Два глаза, золотистые и без зрачков, но теплые, не пугающие, они смотрели на нее выжидающе. Лицо было окружено сияющим ореолом волос. Тело напоминало человеческое, но не совсем правильное. Как у тех душ, которые она видела – слишком расплывчатое.
Она даже не могла понять, мужчина это или женщина. Это было двуполое создание, но глубина голоса, когда оно снова ее позвало, скорее напоминала ей мужчину.
– Добро пожаловать, – сказало существо.
Дилан нахмурилась, ее раздражало, что ее приветствуют так, будто она должна радоваться, что оказалась здесь.
– Кто ты?
– Я Келус. И я здесь, чтобы поприветствовать тебя. Добро пожаловать домой.
Домой? Домой! Это не дом. Дом – это то место, которое она только что покинула. Дважды.
– Наверняка у тебя возникли вопросы. Пожалуйста, иди за мной.
Дилан отрицательно покачала головой. Существо, это точно был не человек – посмотрело на нее в вежливом недоумении.
– Я хочу вернуться, – спокойно произнесла Дилан.
Недоумение сменилось пониманием.
– Мне очень жаль. Ты не можешь вернуться. Твоего тела нет. Не бойся, вскоре ты снова встретишься со своими любимыми.
– Нет, я не это имею в виду. Пустошь. Я хочу вернуться в пустошь. – Дилан окинула взглядом окружающий ее простор. Оглянувшись, она убедилась, что полукруг из холмов нисколько не изменился. Она как будто до сих пор была среди них, если бы не эта преграждающая стена. – Я хочу… – Дилан замолчала.
Келус скептически посмотрел на нее.
– Ты совершила переход.
Дилан еще сильнее нахмурилась. Он совсем не понимал, о чем она пыталась сказать.
– Где мой проводник? Где Тристан? – Она чуть запнулась на его имени.
– Он тебе больше не нужен. Он выполнил свое предназначение. Пожалуйста, идем со мной.
В этот раз создание повернулось и показало за спину. Чуть дальше по тропинке появились ворота с пятью перекладинами и широкое решетчатое ограждение у основания. Выглядели они здесь нелепо, потому что с обеих сторон отсутствовал забор.
Дилан скрестила руки на груди и вскинула подбородок.
– Нет.
Она выдавила слово сквозь стиснутые зубы.
– Я хочу видеть Тристана. И не уйду отсюда, пока не увижу его.
– Извини, но это невозможно.
– Почему? – парировала Дилан.
Келус как будто не понял вопроса.
– Это невозможно. Пожалуйста, иди за мной.
Он отступил в сторону и снова показал на ворота, терпеливо улыбаясь и выжидая. У Дилан сложилось впечатление, что он будет спокойно и невозмутимо стоять там, пока она не сдвинется с места.