Проводник
Шрифт:
– Меня прислали, чтобы оценить ваши жилищные условия, – врал я. Язык сам находил нужные слова, складывая их пустые, ничего не значащие фразы.
– Какие тут условия, – проскрипела старуха. – Вот умру я вскоре, и заберете комнату, – говорила она медленно, словно обдумывала каждое слово. – А в эти ваши новостройки я все равно не поеду…
Я тяжело вздохнул. Тагот прав, мой визит уже не имел смысла ни для меня, ни для нее… Тем не менее, я хотел до конца исполнить то, зачем пришел.
– Вот, из бюджета города вам, как нуждающейся
– Да идите, вы идите… – пробормотала старуха. – Дали бы лучше помереть спокойно.
– До свидания, – мне ничего не осталось делать, как поспешно ретироваться.
За дверью меня ждала все та же девочка.
– А это, того… вы всем так деньги раздаете? – поинтересовалась она, даже не пытаясь скрыть, что подслушивала.
Меня охватила ярость. Не так мне виделось это свидание. Я пришел совершить своего рода покаяние, только, похоже, покаяния никакого не получилось. Так, дал взятку за содеянное. Неожиданно у меня родилась еще одна мысль.
– Скажи, – повернулся я к девочке. – А ведь у вас тут еще одна старушка жила… Лет так десять назад.
– Это вы о той, что копыта от страха двинула, когда Фадееву обворовали…
Да, ну и натворил я тогда дел… Значит, для той соседки все закончилось трагически… Я подозревал что-то подобное.
Как бы то ни было, я узнал, что хотел, больше мне тут нечего было делать.
Ощущая себя полным мудаком, сотворив заклятие забвения, я покинул место, где впервые в жизни открыл врата.
Марафон закончился на каком-то пыльном чердаке.
Плюхнувшись на старый кухонный стол, видимо перенесенный сюда за ненадобностью кем-то из жильцов, я попытался перевести дыхание. Я глотал воздух как выброшенная из воды рыба. Караванщики, столпившись у пыльного окна, с интересом взирали на открывшуюся панораму крыш. Они о чем-то перешептывались на своем неизвестном мне языке.
Только теперь я сумел толком разглядеть их. Для меня они были все на одно лицо, высокие, чем-то напоминающие скандинавов, но скандинавов с неземными лицами. У всех одинаковые светлые, почти белые длинные волосы. Одеты они были в длинные плащи, неопределенного покроя.
– Интересно, а что везут эти караванщики? – спросил я у Тогота. – По-моему у них нет с собой никакого товара. И вообще, мне они больше напоминают шпионов, чем караванщиков.
– Может они и есть шпионы, – с неохотой отозвался Тогот. – Тебе этого лучше не знать. Поверь, тебе еще встретятся караваны с грузом и с ними мороки будет много больше.
– Куда уж больше! Теперь меня, наверное, вся городская милиция искать будет.
– Кому ты нужен!
Уж в этом-то я точно не сомневался. Как оказалось, Тогот был прав на все сто, никто меня не искал.
Но тогда на запыленном чердаке будущее рисовалось мне в самом неприглядном свете.
– Вставай, пора!
– Пора?
– Пора попросить свой гонорар.
Неспешно поднявшись, я подошел к караванщикам, но они что-то обсуждали, не замечая меня. Тогда, чтобы привлечь их внимание, я кашлянул.
– Что это за город? – спросил один из караванщиков, пока я пытался сформулировать свой вопрос, относительно суммы гонорара. – Мы спорим: один из нас утверждает, что это Салимат-де-Си, а другой, что – Сат-пиер-Бург.
Я покачал головой.
– Это – Ленинград, а раньше, лет сто назад, он назывался Санкт-Петербург.
– Да, Сат-пиер-Бург, – кивнул караванщик. – Страна – Хорсия.
– Россия, – поправил я. – Но теперь это – СССР.
– Ф-ф-ф-р, – насмешливо повторил мой собеседник и задумался, а потом вновь заговорил на своем языке с остальными.
Мне пришлось вновь прокашляться.
– Я, собственно, насчет гонорара.
– А гонорар, – понимающе кивнул караванщик, видимо из всех только он один говорил по русски. – А когда мы отправимся дальше?
Я ментально обратился к Таготу..
– Когда они отправятся дальше?
– Через пятнадцать минут ты сможешь открыть следующие врата, – ответил Тогот.
– Через пятнадцать минут, – повторил я караванщику.
– Минут? – переспросил тот. – Что есть «минута»? Я не плохо говорю на вашем языке, но система ваших мер для меня до сих пор загадка.
– Ну, минута, это минута, – попробовал объяснить ему я. – В минуте шестьдесят секунд. А в часе шестьдесят минут…
– Секунд, часов, – пробормотал себе под нос караванщик, зачем-то загибая пальцы, словно, пытаясь что-то то ли вспомнить, то ли пересчитать. – Нет, не понимаю… – и видя мою беспомощность, задал следующий вопрос. – Это случится до того, как стемнеет?
– Да, – с уверенностью ответил я. – Скоро, очень скоро.
Удовольствовавшись этим ответом, караванщик обратился к одному из своих спутников, тот кивнул и, сунув руку в карман плаща, выудил оттуда довольно большой сверток – черная кожа, стянутая алой лентой и запечатанная сургучной печатью, словно ценная посылка или бандероль.
– Поблагодари, – приказал Тогот.
– Большое спасибо, – пробормотал я, пытаясь запихнуть сверток в карман, но он был слишком большим и в карман не лез.