Проводы на тот свет
Шрифт:
Генрих Иосифович пытливо посмотрел на Алексея:
– Ваши намерения не изменились?
– Нет. Я тоже ждал, успокаивался, чтобы сгоряча не наделать глупостей. Но эти пять-шесть месяцев выжидания стали для меня пыткой.
Первая, самая острая боль от утраты Ольги уже прошла, точнее, Алексей смирился с тем, что Ольги, его юной супруги, больше нет, она ушла и никогда не возвратится. Он понял трагичный смысл простоватых слов из разных песен про тех, кто "укрыт сырой землей". На могиле Ольги он поставил памятник её бюст из белого мрамора - светлого и солнечного. На соседней могилке
– Но и вы приходите, - сказала Марья Ивановна.
– Потому как без вас, любимого покойными человека, цветы не примутся или завянут. И ничего я не поделаю.
Алексей смотрел на неё с недоумением, и женщина объяснила:
– Это проверено. Для цветов на кладбище требуется особый климат любви и печали.
Он хорошо ей заплатил, и Марья Ивановна отнеслась к его поручению очень серьезно. Когда Алексей снова пришел на кладбище, могилки были укрыты плотным зеленым ковром из стелющейся травки, в нем ярко выделялись незабудки, камнеломки, маргаритки...
Наконец, господин Шварцман так, словно намеревался броситься в огненное пекло, сообщил:
– Мы можем подавать иск на треть "Харона".
– На две трети, - поправил его Алексей.
И поскольку Иосиф Генрихович выжидающе молчал, он протянул ему доверенность Алевтины Артемьевны Брагиной, уполномочивающую Алексея Георгиевича Кострова представлять её интересы.
– Да-да, я помню...
– пробормотал господин Шварцман.
– Буду очень удивлен, если вы после подачи исков в суд, останетесь живы.
– Позаботьтесь о своей безопасности, - угрюмо пробормотал Алексей. Может, вам нанять телохранителей? Этих шкафов-комодов? Оплачивать их буду я...
– Не надо. По "понятиям", или как это у них называется, в адвокатов не стреляют - они нужны всем. Криминальные боссы не дураки, они понимают, что не адвокат им опасен, а его клиент. Нет клиента, нет и дела... Что же, начнем воевать. Я буду с вами - так велит мне профессиональный долг и уважение к памяти Тихона Никандровича и его дочери Ольги...
Разговор этот произошел в офисе юридической фирмы. Условились о гонораре, Алексей сказал, что будет платить за себя, что естественно, и за Алевтину Брагину, которая находилась где-то под тропическими небесами и дала о себе знать лишь однажды - телефонным звонком. Свои координаты Алевтина отказалась сообщить, пообещав вскоре позвонить снова. "Я не хочу повторить судьбу Оленьки", - печально сказала она.
Алексей возвратился домой, в квартиру Ольги, которая отныне была его на законных основаниях. Он достал из ящика письменного стола "макарку", которого
– Я мог бы напиться и в одиночку, но лучше, если мы это сделаем вдвоем...
Через какое-то время ему по мобильнику позвонил "сталинский орел", охранник со стоянки Александр Тимофеевич:
– К вам поднимается молодой человек... Я его видел с вами.
Александр Тимофеевич после убийства Ольги считал своим святым долгом опекать Алексея. Тот неизменно хорошо платил охраннику за мелкие услуги, "орел" деньги брал, но однажды изложил свои принципы: "Не люблю беспредел... Раньше был порядок... Даже при Горбачеве людей не взрывали, не говоря уж об Юрии Владимировиче Андропове".
– Все в порядке, - ответил охраннику Алексей.
– Это мой друг.
Никита оживился при виде выпивки и закуски.
– Неужто сам по магазинам бегаешь?
– Иногда да. Но сговорился с одной женщиной, из Архангельска приехала, за гроши в палатке торговала весь день, горбатилась на этих... людей не русской национальности. Положил ей вдвое больше, она с меня пылинки сдувает, квартиру чистит, продуктами запасается. Что-то вроде домоправительницы.
– Сколько лет заботливой женщине?
– деловито поинтересовался Никита.
– Не спрашивал. Наверное, тридцать пять, может больше, может меньше. Дурак, Никита, у неё муж без работы в Архангельске, бывший морской офицер, и двое ребятенков. Одна семью кормит.
– Вот как жизнь с нами круто обходится...
Они выпили, и Никита сообщил, что по делу об убийстве Ставрова и Брагина нет ничего нового.
– Висяк?
– спросил Алексей.
– Он, проклятый, - подтвердил Никита.
– Убийством Ольги занимаются турецкая полиция и Интерпол. Но не очень они стараются, всем осточертели разборки между русскими мафиози. Говорят: ищите заказчиков у себя в стране, тогда отыщутся и исполнители.
– Они правы.
Никита решил сменить тему разговора:
– Как у тебя в твоем еженедельнике?
– Печатаюсь. Недавно опубликовал полосу о том, как провожают в последний пУть погибших в Чечне. Злой получился материаЛ. Письма читателей нОсили мешками. Редактор доволен. А вообще-то он не шибко на меня нажимает, дает возможность снова войти в форму.
– А коллеги в юбках? Или в джинсах - сейчас по одежке и не различишь, кто есть кто.
– Вижу - жалеют. Иные в гости напрашиваются. Извечные женские уловки помочь убраться в квартире, сготовить по-домашнему.
– Ну и пусть...
– Пока не могу. Ольга не отпускает, стоит перед глазами. Особенно по вечерам.
Алексей чуть оживился и сообщил:
– А старик Харон с веслом больше не приходит. Наверное, решил, что мне ещё не время переплывать через его священную реку Стикс.
– Ты часом не поехал, Алеха?
– забеспокоился Никита.
– Вроде бы нет, хотя... Не знаю.
Алексей спросил:
– Ты все ещё на своей драной, латаной "шестерке" мотаешься?
– Откуда у нас, следаков, деньги на новые тачки?