Провокации против России
Шрифт:
Серьезное предупреждение мюнхенским политикам Лондона и Парижа прозвучало из Кремля с XVIII съезда ВКП(б): «Советский Союз не намерен быть пешкой в их игре судьбами народов. В политике невмешательства сквозит стремление, желание - не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским
52
Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку,
В свою очередь Черчилль, будучи военно-морским министром с сентября 1939 г. по апрель 1940 г., много раз в своих выступлениях заявлял о том, что Германия и нацистский режим представляют смертельную угрозу всему тому, что дорого Англии и Франции, был сторонником ведения решительной войны против Германии. Став премьер-министром Англии 10 мая 1940 г., он через месяц (18 июня) заявил в палате общин: «Битва за Францию окончена. Теперь должна начаться битва за Британию…»
Учитывая, что Англия осталась в одиночестве против Германии, Черчилль внутренне понял, что его страна обречена на поражение. Он лучше всех других своих соотечественников знал военную силу и мощь нацистской Германии и видел спасение Британии только в союзе с такими мощными государствами, как США и СССР, которые в то время еще не участвовали в войне. Поэтому всю свою мудрость и политический опыт Черчилль использовал для налаживания союзнических отношений с этими государствами. Он установил постоянную переписку с Рузвельтом, убеждая его в опасности для США со стороны фашизма и подталкивая к тому, чтобы Америка вступила в войну против Германии.
Сложнее ему было наладить отношения с Советским Союзом, руководство которого не могло простить Чемберлену мюнхенской сделки с Гитлером и военных секретных англо-германских переговоров против нашей
53
страны. Не забыло советское руководство в прошлом ярой и открытой антисоветской деятельности Черчилля. Кроме того, существовал советско-германский договор о ненападении. Все это знал британский премьер-министр, но военная беда заставляла его искать нормализации отношений и сближения с СССР. Расчет делался на то, что ему удастся убедить Сталина и Молотова разорвать договор с Германией и выступить вместе с Англией в войне против Германии и таким путем спасти Британию. Хотя раскаяние запоздало, но Черчилль не терял надежды.
С этой целью он направил в Москву нового посла Великобритании левого лейбориста сэра Стэффорда Криппса, создав при этом ему соответствующую рекламу в средствах массовой информации специально для Германии. 1 июня Сталин принял Криппса, обсудил с ним военно-политическую обстановку в Европе, двусторонние политические и экономические отношения, проявил готовность содействовать нормализации советско-английских отношений. Затем Криппса дважды принимал Председатель Совета Народных Комиссаров Молотов. Все это широко публиковалось в печати.
Фашистское руководство внимательно следило за происходящими событиями в Кремле и знало о содержании переговоров. 21 июля Гитлер среди своего ближайшего окружения заявил: «Сталин заигрывает с Великобританией, чтобы заставить ее продолжать борьбу и связать нас на Западе. Он рассчитывает выиграть время и получить то, что он хочет и чего не сможет получить, если между нами (Германией и Англией.
– Н. Ч.) установится мир. Он заинтересован в том, чтобы не позволить Германии слишком усилиться. Однако…
Завязывалась паутина хитрой политической игры. Чтобы рассеять настороженность Сталина к особой миссии Криппса, британский премьер направил дове-
54
рительную информацию Сталину о том, что, по данным английской разведки, Германия концентрирует войска на западных границах СССР. Эти данные были достоверны, без подвоха. Передавая их, Черчилль не сомневался в правдивости разведывательных сведений. Он опасался другого: как расценит разведданные Сталин? Примет их за доверительное отношение или за дезинформацию?
«Допустим, - рассуждал Черчилль, - Сталин поверит английской разведке, но оценит ли он эти данные как реальную подготовку Германии к нападению на СССР? А вдруг воспримет их как средство военно-политического давления на него и пойдет на уступки Гитлеру или капитулирует перед ним без войны?»
Все эти мысли беспокоили Черчилля, потому что ему как воздух нужна была война между Германией и Советским Союзом. Только в этом случае Англия может получить мощного союзника, в том числе и со стороны США, и надежду на победу. Черчилль даже не скрывал своих намерений в том, что он всеми фибрами души хотел войны между Германией и Советским Союзом.
У Кремля была иная точка зрения. Сталин видел подвох и хитрость прожженного британского политика, вынашивающего коварный замысел: любым путем столкнуть лбами СССР и Германию. Ему было известно, что в западных странах усиленно распространялись провокационные сведения о крупных военных приготовлениях Советского Союза против Германии. Пропаганда Геббельса всячески раздувала эти домыслы и сетовала на то, что они омрачают советско-германские отношения. «Вот видите, - говорил Сталин в своем окружении, - нас пугают немцами, а немцев пугают Советским Союзом и натравливают нас друг на друга».
Маршал Г. К. Жуков по этому вопросу в своих мемуарах вспоминал: «Желая сохранить мир, И. В. Сталин видел, что правительства Англии и других западных государств делают все, чтобы толкнуть Гитлера на войну с Советским Союзом, что, оказавшись в тяжелой воен-
55
ной обстановке и стремясь спасти себя от катастрофы, они крайне заинтересованы в нападении Германии на СССР. Вот почему он так недоверчиво воспринимал информацию западных правительств о подготовке Германии к нападению на Советский Союз».
21 сентября Сталин вновь принял посла Криппса в Кремле и заявил ему о том, что советская внешняя политика имеет целью избежать вовлечение страны в войну, особенно с Германией. При этом он не скрывал, что Германия - реальная угроза Советскому Союзу. «Однако, - подчеркнул Сталин, - мы не пойдем на провоцирование германского нападения на СССР путем изменения своей внешней политики!»
Можно задаться вопросом: если не учитывать «провоцирование», то почему бы Сталину не использовать благоприятную возможность и не пойти на соглашение с антигитлеровским правительством Черчилля? Думается, что от такого принципиального шага наша страна ничего бы не выиграла, а, скорее всего, проиграла. Мы все равно не предотвратили бы нападение Германии на СССР, а лишь усилили ее враждебность и ускорили войну. Кроме того, мы фактически сами вступали во Вторую мировую войну еще до нападения на нас Германии, в условиях, когда антисоветская направленность политики правительства Черчилля продолжалась. А самое главное - мы в это время не были готовы к большой войне, основной силой нашей армии были еще «кони».